Она снова вскочила, потянулась, повернулась, огладила себя руками по бокам, тряхнула бюстом, выпятила попку и в завершение демонстрации поставила ногу, обутую в сапог, на велюровый подлокотник кресла.

— Сапог бы сняла, — сказала Анна.

— Не занудствуй, чистюля. — Вика убрала ногу и рукой отряхнула подлокотник. — Лучше скажи — я классный подарок, правда?

— Спроси об этом у своего мужа, — посоветовала Анна. — Ему лучше знать, подарок ты или Божье наказание.

— Он никогда и никому в этом не признается! — сузив глаза, прошипела Виктория. — Потому что он неблагородная тварь! То есть я хотела сказать — неблагодарная. Ну и неблагородная тоже. Ха! Увешал весь кабинет генеалогическими деревьями, целый парк развел, а у самого один прадед был ломовым извозчиком в Николаеве, а другой — портным в Бердичеве.

— А два остальных? — спросила дотошная Анна.

— Что — два остальных?

— У человека обычно четверо прадедов.

— Ой, откуда мне знать! Я своих-то прадедов не знаю, буду я еще интересоваться предками Гарусинского! Но если бы хоть кто-то из них был бы князем, да что там князем — самым занюханным дворянином был, уж я бы об этом знала еще до свадьбы. Ты не представляешь, какой он хвастун. Хлебом не корми — дай побахвалиться! Напьется и начинает. Например, вопит, что он — миллиардер. Я ему говорю — Гарусинский, вали в Минск или в Ташкент! Там ты сможешь считаться миллиардером в пересчете на ихние валюты…

«Ихние» привычно покоробило Анну. Слушая Викторию, трудно было предположить, что она закончила филологический факультет. Не в МГУ училась, а в каком-то не так давно появившемся университете, причем училась заочно, но все же… Однажды Виктория довела Анну до рыданий, заявив, что роман «Мать» написал Чехов. А еще она путала братьев Гримм (тех, которые сказочники и пишутся с двумя «м» на конце) с братьями Карамазовыми.

— …да и то с большой натяжкой! Ты, говорю, хотя бы в «зелени» десять миллионов собери, и тогда уже хвастайся…

— Скажи, пожалуйста, — перебила Анна, — а как вообще можно жить с человеком, которого ты постоянно унижаешь? Извини за столь нескромный вопрос, но я давно хотела спросить и только сейчас решилась.

— Я разве унижаю? — Виктория растерянно огляделась по сторонам, словно ища поддержки у кого-то неведомого. — Я просто ставлю его на место, чтобы он не задавался, не строил из себя благодетеля. Ты знаешь, что он недавно отмочил? Купил диск «Зе Манкис», вроде как моя любимая группа и все такое, и повадился после каждой нашей ссоры врубать вот эту песню:

Пела Виктория хорошо, голос у нее был приятный, немного тяжеловатое сопрано.

— When I first met you girl you didn't have no shoes, — подхватила Анна, тоже любившая «Зе Манкис». — Now you’re walking 'round like you’re front page news. You’ve been awful careful 'bout the friends you choose…

Последнюю строку спели на пределе громкости:

— But you won’t find my name in your book of Who’s Who!

— Что можно сказать о человеке, представляющимся великим знатоком рока и в то же время путающим «Арктик Манкис» с «Зе Манкис»? — переведя дыхание, продолжила Виктория.

Благодаря первому мужу, широко известному в узких кругах музыканту, солисту группы с длинноватым, но запоминающимся названием «Подвал сержанта Пупера», в роке Виктория разбиралась превосходно.