Ибо были еще и глаза — самая выразительная часть лица. Всем большим игрокам присущи темные, затененные, глубоко посаженные глаза, но эти сидели так глубоко, что в глазницах не было видно ни малейшего блеска. Они были непроницаемы. Они были бездонны — два черных колодца.

Но Джо из колеи этим не выбьешь, хотя поначалу он изрядно струхнул. Нет, наперекор испугу он пришел в восторг. Его подозрения полностью оправдались, а надежды расцветали пышным цветом.

Да, наверняка это один из тех истинно стоящих игроков, которые посещают Айронмайн не чаще, чем раз в десятилетие, спускаясь из Большого Города на речных пароходах, бороздящих темные воды подобно роскошным кометам и рассыпающих косматые хвосты искр из высоких как секвойи труб с вычурно украшенными верхушками из листовой стали, или прилетают на серебристых лайнерах, чьи дюзы сверкают как брильянты, а ряды иллюминаторов похожи на рой астероидов. И кто знает, не прилетали хотя бы некоторые из них действительно с других планет, где ночная жизнь ускоряла свой бег, бередя души ощущением риска и восторгом.

Да, это был именно тот человек, против которого Джо просто рвался применить все свое умение. Он уже ощущал легкое прикосновение силы к своим замершим пальцам.

Джо опустил взгляд на стол. Стол был с необычно глубокими бортиками, шириной в человеческий рост и раза в два длиннее. Обтянут он был не зеленой, как обычно, а черной материей — будто чей-то гигантский гроб. Было в этом столе что-то очень знакомое, но что именно Джо вспомнить не удавалось. Дно стола поблескивало мельчайшими искорками, будто было усыпано алмазной пылью, и когда Джо наклонился и заглянул через край, его кольнуло сумасшедшее ощущение, что это вовсе не стол, а колодец, пронизывающий Землю насквозь, а искорки — это звезды на той стороне, видимые даже при дневном свете, как из глубокой шахты. И что проигравшийся дотла человек, закружись у него от расстройства голова, может свалиться туда и будет падать вечно то ли в преисподнюю, то ли в какую-то бездонную черную вселенную. От всего этого мысли Джо разметались, и он почувствовал внизу живота холодный тугой клубок страха. Как сквозь вату, он услышал рядом слова:

— Бросай, Большой Дик!

И кости, выкатившиеся откуда-то справа, закружились волчком в центре стола — так, что Джо не мог их толком разглядеть, пока они не остановились. И тут его взгляд надолго приковала их необычная форма. Кубики из слоновой кости были непривычно велики, имели закругленные углы и ребра, а темно-красные очки на гранях сверкали как настоящие рубины, располагаясь так, что каждая грань напоминала маленький череп. Например, выпавшая сейчас “семерка” (Большой Гриб справа от Джо не добрал три очка до нужной “десятки”) состояла из “двойки” — двух злобно скошенных рубиновых глазок и “пятерки” — тех же двух глаз, носа посередине и двух точек, образующих зубы.

Длинная тонкая рука в перчатке белой коброй метнулась вперед, подобрала кости и положила их на край стола прямо перед Джо. Он набрал побольше воздуха, взял со своего столика одну фишку и совсем было положил ее рядом с костями, но тут до него дошло, что здесь эти вещи делаются как-то иначе, и он вернул ее обратно, хотя ему и хотелось изучить ее повнимательней. Фишка была на удивление легкая, цвета топленых сливок, и на поверхности на ощупь чувствовался какой-то знак, не видимый глазу. Джо не удалось определить осязанием, что же это за знак, но прикосновение дало свой результат — рука его буквально затрепетала от переполнившей ее силы.

Тогда он быстро скользнул взглядом по лицам игроков, не пропуская и главного из них напротив, и тихо произнес:

— Ставлю пенни, — подразумевая, конечно же, светлую фишку, то есть доллар.

Все Большие Грибы возмущенно зашипели, а луноподобное лицо толстого Мистера Кости побагровело, когда он повернулся и стал призывать на помощь вышибал.