Когда он кончил, девушки со сверкающими глазами предложили выпить за их с Фафхрдом хитроумие и отвагу. Мышелов поклонился и криво усмехнулся, а потом с усталым вздохом опустился на ковер, вытер лоб шелковым платком и сделал большой глоток из кружки.

Испросив позволения Вланы, Фафхрд поведал изобилующую приключениями историю их бегства из Холодного Края — он бежал от своего клана, она — от труппы бродячих лицедеев — и долгого пути в Ланхмар, где они обрели временное пристанище в актерской обители поблизости от Площади Мрачных Увеселении. Обняв Влану и широко раскрыв глаза, Ивриан с замиранием сердца слушала Фафхрда.

В своем повествовании северянин опустил лишь неуемное стремление Вланы отомстить Гильдии Воров за то, что члены ее замучили до смерти компаньонов девушки, а ее выгнали из Ланхмара, когда она попробовала заняться на городских улицах воровством. Это было до ее встречи с Фафхрдом. Разумеется, он ни словом не обмолвился и о своем — весьма неосторожном, как ему думалось теперь, — обещании помочь Влане утолить жажду мести.

Сорвав в конце рассказа аплодисменты публики, он осознал, что в горле у него пересохло, но, попытавшись промочить его, обнаружил, что кружка пуста и кувшин тоже, тогда как у него еще ни в одном глазу. Наверно, сказал себе Фафхрд, винные пары выговорились из него, исчезая с каждым произнесенным словом.

Мышелов оказался в схожем незавидном положении. Правда, почему-то, прежде чем ответить на вопрос, он начал закатывать глаза и таинственно замолкать на полуслове. После очередной такой демонстрации он предложил Фафхрду пройтись с ним до “Угря”, чтобы раздобыть еще вина.

— Но в нашем кувшине вина в избытке, — запротестовала Ивриан. — По крайней мере нам вполне хватит, — поправилась она, когда Влана потрясла кувшин, который, как выяснилось, был почти пуст. — И потом — у нас полно всяких бутылок.

— Они все не годятся, милая, — объяснил Мышелов и погрозил ей пальцем. — Если хочешь быть здоровой и сильной, никогда не смешивай одно вино с другим.

— Знаешь, — добавила Влана, дружески похлопывая Ивриан по руке, — на любой вечеринке наступает момент, когда мужчинам, если они в самом деле мужчины, требуется уединиться. Глупость, разумеется, но такова их натура, и с этим ничего не поделаешь.

— Мне страшно, Мышелов! Меня напугал рассказ Фафхрда и твой тоже. Я уже словно слышу, как этот ваш хорек скребется в ставни!

— Лапочка, — икнув отозвался Мышелов, — от фафхрдова Холодного Края и тамошних чародеишек тебя отделяет Внутреннее море, Земля Восьми Городов и Тролльи Горы во всем их поднебесном великолепии в придачу. А что касается хорька и прочих якобы духов, они всего лишь домашние животные мерзких старушенций и женоподобных стариканов.

— Пускай себе идут, милая, — весело проговорила Влана. — А мы тем временем поболтаем и разберем их по косточкам, от затуманенной головы до беспокойных ног.

С неохотой Ивриан позволила убедить себя, и Мышелов с Фафхрдом выскользнули наружу, торопливо захлопнув за собой дверь, чтобы в комнату не проник ночной смог. Девушки услышали, как они спускаются по лестнице.

Сидя в “Угре” и дожидаясь, пока принесут из погреба четыре заказанных кувшина, друзья потребовали себе каждый по кружке того же вина — или похожего на него — с ликером. В таверне стоял невообразимый шум, однако они ухитрились отыскать самое тихое местечко в дальнем конце стойки. Мышелов пнул крысу, которая высунула черную голову из дыры у пола.

Обменявшись восторженными комплиментами по поводу подружек, они заговорили о более серьезных вещах.