– Яр! Ярослав.

    Тарус, забрасывая за плечо суму, вмешался:

    – Уходим, Вишена!

    Яр встрепенулся.

    – Так ты – Вишена Пожарский? Мне про тебя Омут рассказывал!

    Вишена усмехнулся: неужели Молчун что-то рассказал? Слова, наверное, клещами из него добывали.

    – А ты, – Яр ткнул пальцем, – ты, выходит, Славута!

    Большая секира в руке дреговича красноречиво это подтверждала.

    – Ну, а ты, наверное, Боромир-Непоседа! – указал Яр на Таруса.

    – Совсем наоборот, – усмехнулся Славута, – это Тарус-чародей. Однако, пошли. Время.

    Вишена двинулся за уходящими побратимами, споткнувшись о мертвого чужака.

    На гарде торчащего из груди кинжала темнели драгоценные камни и Вишена задержался. Нагнулся, вытащил кинжал из раны и вздрогнул.

    Пальцы ощутили холод пары знакомых рубинов.

    Спутники споро шагали прочь от реки, минуя лагерь пришельцев. Утлый челнок не выдержал бы пятерых, поэтому уходить решили пехом.

    Вишена полез в суму, нашел сверток из волчьей шкуры, развернул, и долго разглядывал два одинаковых длинных клинка – тот, что принес с собой, и тот, что подобрал здесь.

    – Вишена! Догоняй!

    Он завернул оба кинжала разом, сунул их в сумку и поспешил за товарищами.

    Они шли старым бором по гладкой, истоптанной зверьем, тропе. Что вело их в ночной темноте, что помогало преодолевать препятствия никто толком не понимал, но все пятеро упрямо и уверенно шагали на юг, к устью Шогды.

    – Почему вы оставили хутор? – не оборачиваясь спросил чародей.

    Омут долго собирался с духом, прежде чем ответить.

    – Нечисть довела. Из избы стало не выйти – то камни летят, то палки. На тропах ям понарывали, ноги переломаешь. Скотину почти всю извели. Ночью мы и спать-то боялись: завывают, ровно совы. Собрались, кто уцелел, да и в Паги ушли, к Заворичу.

    – А Боромирову весточку получил? – спросил Славута.

    Омут покачал головой, скорее для себя, чем для дреговича, шедшего позади.

    – Нет. Как все в Паги подались, я решил в Андогу пойти, зачем – и сам не знаю. Не дошел, снова нечисть попутала. Блудил дня три, хотя Рыдоги сотни раз прошагал-промерил и никогда с пути доселе не сбивался. В болоте крепко завяз, а вышел прямехонько к Леже. А там эти, в шапках. Налетели с запада, почти всех перебили, мало кто в лесу схоронился. После, – Омут качнул головой, – на Яра наткнулся. С тех пор вместе и бродим. А намедни он пришлым попался у реки. Думал – не отобью…

    Омут улыбнулся – отбили!

    – К Боромиру в твоей личине упырь какой-то явился, – мрачно изрек Тарус, – пару дней покрутился меж всех, а потом на ярмарочный столб влез – и башкой о полено. Мы решили – все, конец Омуту. Да на счастье еще раз взглянуть на мертвеца додумались. Глядь, а он личину-то и сбросил. Ох мы и побегали…

    Тарус смолк, некоторое время слышался лишь тихий шорох осторожных шагов.

    – До сих пор не пойму, к чему все это? Упырь ведь за два дня никого и пальцем не тронул, ни единую душу. Нож еще этот странный с рубинами…

    Вишена напрягся. Очень захотелось проверить сверток, но он сдержался. Решил – позже.