– Но у нас есть своя сила – изумрудные мечи! Целых два!

    Тарус усмехнулся:

    – Меч Боромира еще не проверен. Да и молод он пока. Успеет истлеть прах наших правнуков, а меч все еще будет молодым. Век железа несравним с веком людей.

    – Но мой-то не молод!

    Тарус рывком приблизился к Вишене.

    – В этом-то все и дело! Когда рубиновый меч сравняется с изумрудным, неизвестно какой получится сильнее. Думаешь, зря тебе на пути попадаются кинжалы? Именно тебе? Их хотят столкнуть, твой меч и этот, понял? И не говори, что жаждешь такого поединка, ибо солжешь.

    Вишена задумался.

    – Но почему кинжалы попадаются мне? Найди их враг – тогда поединок станет неизбежным. Но не могу же я биться сам с собой! Нет, чародей, пока рубиновый меч у меня в сумке, я уверен, что его не имеют недруги. Я оставлю его себе!

    Тарус пристально поглядел – и только. Согласился он, нет ли, Вишена не понял.

    – Будь осторожен, – тихо сказал Тарус немного погодя. – И держи его подальше от своего меча.

    Вишена заворачивал меч в шкуру, когда проснулся Яр.

    – Поди сюда, отрок, – поманил его Тарус; мальчишка охотно подбежал. Лицо его было помятым и заспанным.

    – Видел ли кинжал с рубинами? Отвечай!

    Яр встрепенулся:

    – Длинный такой? Видел! Я его ночью у чужого костра подобрал.

    Тарус насупил брови. Вишена, стоя на коленях у своей сумы, полуобернулся и тоже вслушался.

    – Я его давно приметил, еще как у столба стоял. Только Омут явился, я его и схватил.

    – Где приметил? – перебил Тарус.

    – У огня, – пожал плечами Яр, – прямо у огня. – А что?

    Чародей промолчал, а Вишена медленно отвернулся и запихнул меч поглубже в суму.

    – Хороший кинжал, – вздохнул Яр, – жаль, остался на той поляне. Знаете, – добавил он проникновенно, – в руке как влитой сидел, будто коготь.

    Проснулся и Омут. Покряхтывая и покашливая, он устроился у костра, не проронив ни слова. Не зря его прозвали Молчуном. Вчерашний рассказ был редким случаем, когда слышался его густой неторопливый говор.

    Вишена вернулся к огню.

    – А Славута где?

    Тарус, вновь застывший с протянутыми к пламени руками, указал на чащу:

    – Охотится.

    Припасы у них и впрямь иссякли, никто ведь не рассчитывал отрываться от дружины надолго. Но утрата коней спутала все планы. Они потеряли уже два дня, а до Кухты оставалось еще не меньше дня ходу. Боромир уже разволновался, поди…

    Вскоре вернулся Славута, добывший двух тощих, еще не отъевшихся зайцев. С луком и стрелами дрегович управлялся не хуже, чем со своей секирой.

    В путь двинулись часа через два.

    – Все у нас не по-людски, – ворчал Славута, – днем спим, на ночь глядя в дорогу пускаемся. Ровно нечисть какая…

    Тарус укоризненно глянул на него, но смолчал. Вишена цокнул языком.

    – Не поминал бы ты нечисть, друже… И так спасу от нее нет, – сума с рубиновым мечом теперь жгла ему спину.