Хонор не сожалела о том, что сделала, защищая себя и других… она решила, что, когда приёмный «отец» впервые посмотрел на неё так, как ни один мужчина не должен смотреть на ребёнка, не станет беззащитной жертвой. И не была ею… до подвала и тихих хохотков, когда изящные руки с идеальным маникюром блуждали по её обнажённому телу.

«Чёрт бы всё побрал», – подумала она, и гнев, проснувшийся прошлой ночью, вспыхнул ярче. Что бы ни случилось, она не доставит этим ублюдкам удовольствия видеть, как свернётся калачиком и умрёт.

– Да, могут – сказал Дмитрий, пока она давала себе обет, – но это дело рук бессмертных. – Его волосы отсвечивали иссиня чёрным под светом, и становились чувственным приглашением. Хонор уже было потянулась к ним, когда поняла, что делает. Покраснев, она отдёрнула руку и сжала кулак. Да что с ней такое? Она настолько часто, насколько вообще возможно забывала, что они на публике. Хонор была уверена, что Дмитрий способен делать с ней такое, что подвал покажется детской забавой. И всё же ей хотелось прикоснуться к нему, почувствовать прохладный шёлк его волос, скользящий между пальцами.

– Видел что то подобное раньше? – спросила она, давая себе мысленной пинок, чтобы разорвать нить обольщения.

– Расчленение не ново, – ответил он с холодным прагматизмом того, кто пережил мрачные века, как смертных, так и бессмертных. – Но дело не в том, как было расчленено тело… на мой взгляд, это практика. – Проще транспортировать и оставить в таком общественном месте.

– Значит, спектакль. – От кивка Дмитрия пряди волос упали ему на лоб.

– Очередной вызов. Зачем же ещё утруждать себя сбросить тело в самое сердце территории Рафаэля?

И тогда она увидела это – словно кусочки древнего языка, соединились мысленно в одно совершенное предложение.

– Дмитрий, но всем ведь известно, что Рафаэля сейчас тут нет. А его заменяешь ты. – Он замер в неподвижности, чего человек просто не мог сделать. Будто каждая часть его окаменела. Он не дышал, даже не моргал.

– Молодец, Хонор. Похоже, хорошо, что я взял тебя с собой. – Вероятно, это очередная насмешка. Или, может, не что иное, как высокомерие почти бессмертного, который прожил столетия, видел, как возносились и рушились империи, сражался на залитых кровью полях и видел миллионы, миллиарды человеческих жизней, уничтоженных неумолимым ходом времени. Эта мысль одновременно завораживала и приводила в замешательство. Не понимая, почему так… встревожена этой мыслью, Хонор встала, чтобы изучить другие части тела так хорошо, как могла – она не патологоанатом, но базовая подготовка, которую проходили все охотники, имелась. Плоть начала разлагаться, и по некоторым частям ползали опарыши.

– Его не стали замораживать, и, судя по всему, тело расчленили вскоре после смерти, – заявила она.

– Если бы это было спланировано – а так и должно было, потому что здесь оставили сразу столько кусков – я бы ожидал, что убийца или убийцы лучше позаботились о теле.

– Почему? – Поднявшись, Дмитрий снял и избавился от перчаток, которые выхватил у одного из полицейских.

– Смысл в том, чтобы создать шоу. Я совершенно уверен, что куски человеческого мяса, кишащие личинками, оказали правильное воздействие.

Он прав. Нетрудно догадаться, что запах разложения имел решающее значение для раннего обнаружения останков… и это говорило не о безудержном безумии, а о хитром плане.

– Я бы хотела знать, что именно узнают патологоанатомы. – Чем больше текста ей придётся обрабатывать, тем проще процесс декодирования.

– Я всё устрою. – Он достал сотовый.

– Тебе нужна кожа или подойдут фотографии? – Такой красивый мужчина.