Следующая остановка – ПН-сейф Студии.

Бронированная дверь сейфа отворилась под еле слышное урчание гидравлики. Прежде чем въехать внутрь, Хэри поудобнее устроился в кресле. Когда граничный эффект подавил действие спинального шунта, он даже не заметил судорог в ногах: внимание его было занято более серьезными вещами.

Он выбрал прочную кожаную куртку и такие же штаны, пару башмаков не совсем по размеру, но это неважно – если не можешь встать, мозоли тебе не грозят. Нашел оставленный мечником по имени Мазрик заплечный мешок, набитый галетами, сушеным мясом и сухофруктами, заодно стащил и флягу. В кошельке, подшитом изнутри к широкому поясу с двумя ножами в ножнах, обнаружилось пять ройялов. Перешарив остальную одежду, Хэри обнаружил еще три ройяла, семнадцать серебряных ноблей и две горсти медяков.

«А я богат», – мелькнуло в голове.

Он сгреб монеты, вспомнив невесело, как гордился когда-то Кейн тем, что был убийцей, но никогда – вором. «Люди меняются с годами».

Выкатив инвалидную коляску из сейфа, он запер за собой дверь и отправился в уборную перезапустить шунт. Покуда Ровер оставался в Лос-Анджелесе, сделать это было непросто – пришлось через наладонник связаться по сети с контрольным блоком Ровера и перенаправить рекурсивные команды через поддиректорию – и все же он уложился в три минуты, прежде чем выйти из уборной и переодеться в украденное. Лекарства он сложил в мешок вместе с наполненной флягой и монетами, что не влезли в потайной кошель.

Натягивая башмаки, он замер на миг, вспомнив про кандалы на ноге. Прочный браслет лишь потемнел слегка за время пожара. Подмигивал красным глазом диод, напоминая обо всем, что Хэри оставил в залог.

Обо всем, что готов был выбросить.

Миг : вот пост, за который пришлось отдать ноги и самоуважение, директор Майклсон. Миг : вот каста, в которую ты рвался, прокладывая дорогу зубами и когтями, администратор Майклсон. Миг : вот все до последней марки, что заработал для тебя Кейн, – кровью, и мукой, и потом, и отвагой, и гневом, и радостью, и победой, и поражением. Миг : вот Эбби, построенная в прекрасном месте, идеальный символ всего, чего ты достиг в жизни, единственный дом, знакомый твоей дочери.

Хэри обдумывал эту мысль почти секунду. Потом пожал плечами.

«Счастья я ведь так и не заработал».

Он выдернул ножи из ножен, оглядел их, обратив внимание на блестящие лезвия – остро заточены и чисты, повертел в пальцах обтянутые кожей холодные мягкие рукоятки. Проверил баланс, решил, что метать можно, если придется. Повел плечами, разминая мышцы, – и вдруг принялся выделывать приемы и финты, да так ловко, что за движением клинков нельзя было бы уследить. Потом убрал ножи, нагретые теплом ладоней, и, держась за рукояти, позволил себе почти-улыбнуться в память о лучших временах: память сладкая и горькая, как случайная встреча со старым другом.

Перед мысленным взором его появился Тан’элКотов «Царь Давид». Снова и снова представали перед ним наеденные с годами брыли, набрякшие тоской глаза, аура уютного поражения. «А ты, – бросил он вставшему перед ним образу – двойнику администратора Хэри Майклсона, директора Студии Сан-Франциско, – пошел на хрен ».

Уверенный и сильный, он ступил за порог. Но в коридоре его уже ждали.

11

В тот момент, когда шоковая дубинка нависла над ним, Хэри уже проиграл. У него с самого начала не было шанса, но это его не остановило. Даже не задержало.

Дубинка со свистом обрушилась на него, едва Хэри пересек порог. Рефлекс, наработанный на протяжении всей жизни, оказался быстрей мысли: рука сама собой перехватила чужую закованную в наручень руку так, что конец дубинки, не коснувшись бедра, разрядился о дверную ручку.