|
- Представьте нам его. При виде Кампанеллы и кардинала Сирано бросился на колени. - Встань, сын мой, - сказал кардинал. - Нет, ваше высокопреосвященство, я на коленях перед тем, кто воплощает для меня и тьму темниц, и Солнца свет. Кампанелла ласково положил ему руку на плечо. - Я не хотел бы принять эти поэтические слова на свой счет, юноша. Для меня вы не только посланник, но и избранник высокого и далекого друга, которого я так ошибочно корил, монсеньера Ришелье. - Вот, отец мой, его записка. Я должен проводить вас к нему во Францию. Кампанелла, отлично владея и французским языком, дважды перечитал эту "закладную записку". Потом передал ее кардиналу Спадавелли, который тоже с интересом познакомился с ней. - Вот видишь, Томмазо, сам Ришелье ждет тебя, назначив сопровождающим этого славного гвардейца. - Я, право, не пойму, учитель. Ведь я недавно снова провинился, встав на защиту Галилея... - Итак, молодой человек, вручаю вам, как пожелал того сам Ришелье, заботу о Томмазо Кампанелле. Я вынужден покинуть вас. - Надеюсь, все устроится, монсеньор, - сказал Ноаль. - Мой дом, как дом посланника, неприкосновенен. - Мой юный друг, - обратился Кампанелла к Снрано, - я хотел бы вас поздравить с доверием, оказанным вам Ришелье, его забота о моей судьбе несказанно меня волнует. Сирано де Бержерак не сказал, что записка Ришелье была "закладной", продиктованной им, и право воспользоваться ею было отвоевано в бою со ста противниками. Он лишь почтительно смотрел на Кампанеллу, который был для него живой легендой. ДВА ГРОБА Синьор Бенито Парца, начальник тюрьмы, едва из ее ворот выехал карета кардинала с "вечным узником", засеменил через улицу к стоявшему неподалеку казенному дому с колоннами, где разместился командир испанского гарнизона в Вечном городе Педро Гарева, недавно смещенный испанским королем с поста губернатора Новой Испании, впавший в немилость из-за неспособности выкачивать из колония прежних потоков золота. Пониженный в должности и уязвленный этим, генерал Гарева готов был выместить свое настроение на местных жителях, которые в его глазах ничем не были лучше заокеанских индейцев, хоть и выглядели белолицыми я считались католиками. К испанским войскам, во всяком случае, они должного почтения, как и индейцы, не проявляли. Бенито Парца так настойчиво добивался свидания с генералом, что обозлил дежурного офицера, каковым оказался капитан Лопес. Раздраженный подобострастным итальяшкой, Лопес все же вонял, что речь идет об антииспанском заговоре, и допустил доносчика к генералу. |
