Ее сотрапезники расплатились по счету и были готовы уходить. Вся группа поднялась. Сильвия тоже встала, и трое мужчин немедленно оценили стройность ее ног. Сильвия просто и естественно представила Грея, Адама и Чарли своим друзьям так, словно это были ее старые знакомые.

– Вы сейчас в отель? – спросил Адам у Сильвии. Молодая француженка весь вечер на него поглядывала, и он решил, что ее спутник, скорее всего, все‑таки отец, раз она так открыто флиртует с незнакомым мужчиной.

– Не сразу. Сначала немного пройдемся. Здешние магазины, как назло, работают до одиннадцати. Каждый год оставляю здесь кучу денег. Не могу удержаться, – ответила Сильвия.

– А можно вас пригласить что‑нибудь выпить? – спросил Грей, осмелев. Он не собирался за ней приударять, но новая знакомая ему определенно понравилась. Она держалась так непринужденно, словно они были давними друзьями.

– Могу пригласить вас всех в «Сплендидо», что скажете? – предложила Сильвия. – Мы полночи в баре просидим. Когда бы ни пришли, наверняка нас застанете.

– Придем, – пообещал Чарли, и она поспешила за своей группой.

– Очко! – объявил Адам, дождавшись, когда она отойдет на приличное расстояние. Грей, однако, покачал головой.

– Не думаю. Она просто хочет поговорить об искусстве, – возразил он, но теперь головой покачал Адам.

– Не тебе очко, а мне, идиот! Ты видел француженку на том конце стола? Она с каким‑то старпером, я сначала решил – муж, но не похоже. Она мне так глазки строила!

– О господи! – Грей закатил глаза. – Ты же только вчера трахался с этой немочкой! Маньяк!

– Да, я маньяк. А она очень хорошенькая.

– Кто? Сильвия Рейнолдс? – изумился Грей. Она определенно была не во вкусе Адама. Раза в два старше его подружек. Она скорее могла бы заинтересовать Грея, но он оценил в первую очередь другое ее достоинство – знание современной живописи. В любом случае это было полезное знакомство – в нью‑йоркских художественных кругах она была фигурой влиятельной. Оказалось, что Чарли тоже слышал о ней.

– Да нет, та, молодая! – ответил Адам. – Премиленькая крошка! Похожа на балерину. Правда, с европейками я иногда попадаю впросак. Знакомлюсь с какой‑нибудь легкомысленной красоткой, а потом выясняется, что она учится на каком‑нибудь заумном факультете – юридическом, философском, математическом.

– Адам, веди‑ка себя прилично. Это может быть дочь Сильвии.

Впрочем, и это обстоятельство не остановило бы Адама. В отношениях с женщинами он не ведал условностей, никакой осторожности, сомнений. Только слово «брак» могло остудить его пыл. Тут он сразу останавливался.

Как и все приезжающие в этот гостеприимный город, после ужина они прошлись по площади, заглядывая в магазинчики, а ближе к полуночи направились в отель. И, как предсказывала Сильвия, вся их компания оказалась в баре. Они смеялись, болтали, курили, а завидя своих новых знакомых, Сильвия с улыбкой помахала им рукой. Стул рядом с красивой молодой француженкой, по счастью, оказался свободен, и Адам попросил разрешения присесть. Девушка улыбнулась и сделала приглашающий жест. Она заговорила на превосходном английском, хотя по акценту чувствовалось, что она француженка. Сильвия сказала Грею, что девушка – ее племянница. Чарли очутился между двумя мужчинами. Один был итальянец, другой – француз, и не прошло и нескольких минут, как они уже увлеченно обсуждали американскую политику и положение на Ближнем Востоке. Это был типично европейский разговор, когда собеседники стараются добраться до сути вопроса, не отвлекаясь на ерунду, и каждый высказывает аргументированное суждение.