– Есть... – загадочно улыбнулась Маргарита, опустив головку на плечо мужа и поведя затем ладошкой по своему, ох, какому бедру.

– Я не про то, – сказал я, с пристрастием оглядев то, что имела в виду прелестная адвокатша. – Тортик-то пекла?

– Тортики в этом доме выдаются за хорошее поведение... – адвокатша попыталась сделать строгое лицо. – Может быть, что-нибудь придумаешь для исправления действительности? Слабо?

«Слабо?» – для людей из моего круга это вызов. Что я только не делал после того, как ко мне обращались с этим вопросом! Прыгал в беснующуюся горную реку, шел по перилам высоких путепроводов, бросался в драку с четверыми. Глупо, конечно... Как баран. Но, как правило, говорили мне это слово люди, которые сами прыгали, шли, бросались первыми или за мной.

И я задумался. Задело меня это «Слабо?» как шестнадцатилетнего. Задумался и после половины стаканчика рома придумал. Придумал, подозвал к себе Маргариту, шепнул пару слов на ушко (ой, блин, какое ушко!), поднял недовольную Веру с кресла и пошел с ней в прихожую. Плащик ей помог одеть, шляпу, поцеловал ручку хозяйке, поблагодарил за трогательный вечер и удалился, предварительно супругу вытолкнув.

На лестничной площадке Вера вообще пятнами пошла. Такой злой я ее еще не видел.

– Ты погоди, не испаряйся от кипения. У меня сюрприз на свежем воздухе для тебя будет (про свежий воздух это я специально загнул. Для сведения с толка). Вот только перекурю.

И, вытащив пачку сигарет, закурил. У Веры вообще в зобу дыханье сперло. Но я ожидал такую реакцию и потому не удивился. Выкурил, бросил окурок в консервную банку на подоконнике и к лифту направился. На полпути, остановился, похлопал себя по карманам – нет ключей!

– Придется опять хозяев тревожить... – обернулся к Вере. – Нет ключей. Наверно, у камина выронил.

И, взяв супругу под руку, пошел к Маргаритиным дверям. Позвонил. Открыли нескоро. Открыли, и Вера увидела улыбающуюся Маргариту в коротком черном облегающем платье и ее благоверного. В красном открытом туалете со смелым разрезом сбоку. Длинные белые струящиеся волосы Тамагочи были тщательно причесаны и закреплены лаком.

– Что же вы так опаздываете? – воскликнул он мелодичным нежным голосом. – Мы уж думали, вы не придете...

* * *

Может быть, когда-нибудь я и опишу то, что произошло в тот теплый майский вечер и в ту темную майскую ночь. Но это случится не скоро. Годков так через тридцать. Лет в семьдесят. Опишу, когда все на свете покажется мне суетой сует и всяческой суетой. А сейчас скажу, что более всего мне понравился ликер, в котором плавали чешуйки сусального золота. И собственный шашлык. И торт Маргариты. Это было нечто. Ну и еще кое-что. А вот Вере не все понравилось, не вписалась она как-то в наш творческое объединение, открыться не смогла, все ее иерархия интересовала и место личное в постели...

Вот так, вот, сама все придумала, а царицей быть не смогла. Это часто так бывает.

Часть третья. Харон и Лейла.

Глава 1. Тегеран, фундаменталисты и дешифрирование. – Удавкин с Фархадом и Ахмед с пещерой Заратустры.

В середине мая, сразу же после дня рождения тестя случилось более чем приятное событие – один знакомый моей мамы (бывший однокурсник по фамилии Удавкин), работавший в «Зарубежгеологии», предложил мне съездить на несколько месяцев в Иран в качестве специалиста по компьютерному дешифрированию космических снимков.

И я с головой погрузился в подготовительную работу, забыв, естественно и о маньяческой деятельности своей обожаемой супруги, и о групповом сексе.