Пока кровь Тони Каррана растекается крепостным рвом вокруг орехового кухонного островка, убийца ставит на стол фотографию.

Глава 11

Куперсчейз всегда просыпается рано. Лисы еще не закончили ночной обход и птицы только начинают перекличку, а уже свистят первые чайники и загораются за занавесками неяркие лампы. Утро оживает, скрипит суставами.

Здесь никто не хватает кусок на бегу, торопясь на работу утренним поездом, не собирает коробку с завтраком, прежде чем будить детей, но дел и так хватает. В давние годы здесь каждый просыпался рано, потому что дел полно, а часов в сутках не так уж много. Теперь просыпаются рано, потому что дел все еще полно и не так уж много осталось лет.

Ибрагим всегда встает в шесть. Бассейн открывается не раньше семи — из соображений безопасности. Он убеждал — безуспешно, — что риск утонуть, плавая без присмотра, ничтожен в сравнении с риском смерти от сердечно-сосудистых заболеваний, дыхательной или циркуляторной недостаточности, вызванной недостатком движения. Он даже составил алгоритм, доказывающий, что круглосуточная работа бассейна обеспечит проживающим на тридцать один и семь десятых процента большую безопасность, нежели его закрытие на ночь. Комитет отдыха и досуга остался непоколебим. Ибрагим понимал, что у администрации руки связаны всяческими правилами, и не таил обиды. Алгоритм он заботливо припрятал — вдруг еще пригодится. Дел всегда хватает.

— У меня к тебе дело, Ибрагим, — говорит Элизабет, прихлебывая чай с мятой. — Вернее, работа для вас с Роном, но я назначаю тебя ответственным.

— Очень разумно, с позволения сказать, — кивает Ибрагим.

Элизабет позвонила ему накануне вечером, рассказала про Тони Каррана. Она услышала от Рона, а тот от Джейсона, который услышал от недокументированного пока источника. Найден мертвым у себя на кухне, ушибленная рана головы, обнаружен женой.

Ибрагим обычно проводит этот час, просматривая старые рабочие записи, а иногда и новые. У него еще осталось несколько клиентов, которые, когда прижмет, готовы доехать до Куперсчейза и сесть в потертое кресло под картиной с парусником — то и другое почти сорок лет следовало за Ибрагимом с места на место. Вчера он читал записи по старому клиенту, менеджеру Мидлендского банка в Годалминге, подбиравшему бродячих собак и покончившему с собой на Рождество. Сегодня не будет мне такого счастья, думает Ибрагим. Элизабет явилась с рассветом. Придется ему улучить время среди обычных дел.

— Тебе просто надо будет солгать офицеру полиции, — говорит Элизабет. — Я могу на тебя положиться?

— На меня ты всегда можешь положиться, Элизабет, — отвечает Ибрагим. — Когда это я тебя подводил?

— Да, Ибрагим, никогда, — соглашается Элизабет. — Потому-то мне и приятно, что ты рядом. И еще ты чай прекрасно завариваешь.

Ибрагим знает, что он человек надежный. Он годами спасал жизни и души. Он хорошо знает свое дело, недаром люди до сих пор едут за много миль, проезжают телефонную будку и фермерский магазин, сворачивают направо за мостом и налево у деревянной автостанции, только бы поговорить с восьмидесятилетним, давно ушедшим в отставку психиатром.

Бывают у него неудачи — у кого в этом мире их не бывает? — отсюда и те записи, которые Ибрагим листает с утра пораньше. О том банковском менеджере, который сидел в потертом кресле, плакал и плакал — и был безнадежен.

Но этим утром у него дела поважнее, он это понимает. Этим утром Клубу убийств по четвергам выпало настоящее дело. Не просто пожелтевшие страницы со слепой печатью прошлого века.