— Я позвоню ему позднее, — пообещала я. — Думаю, мы все устроим.

— Если я тебе понадоблюсь, непременно позвони, — заявила мама. — Хочешь, я приеду к тебе и приготовлю обед? Или ты приезжай ко мне. Проведем весь день вместе.

— Как-нибудь в другой раз. Не волнуйся, мама. Со мной все в полном порядке.

Если в последнем утверждении и содержалось преувеличение, то весьма незначительное. Хотя, конечно, избитая фраза «со мной все в порядке» не слишком точно выражала мое нынешнее состояние. Внезапно мне захотелось поделиться своими чувствами с мамой. Но слова не могли передать того, что творилось у меня в душе. Не могла же я сказать:

«Я чувствую себя более живой, чем чувствовала все эти годы». Тем не менее это было правдой. Наконец-то сонную заводь моей жизни возмутило действительно значительное событие. Вместо того чтобы ковыряться в подробностях громких убийств, произошедших давным-давно, жить давно погасшими страстями, от которых остались лишь пожелтевшие газетные страницы, я сама стала действующим лицом кровавой драмы. Вышла на сцену, оказавшись в средоточии неведомых сил: злобы, зависти, отчаяния. Но, пожалуй, попытайся я объяснить это маме, она сочла бы меня сумасшедшей.

— Не такая уж я тонкая натура, чтобы впасть в депрессию при виде трупа, — произнесла я нарочито бодрым голосом. — К тому же полиции в любое время могут понадобиться мои показания. Так что мне лучше оставаться дома.

— Хорошо, Аврора. Если тебе вдруг станет не по себе, сразу звони. И помни, что я всегда рада тебя видеть.

Повесив трубку, я ощутила внезапный прилив энергии. Огляделась по сторонам и решила, что энергию эту стоит направить на благое дело. А именно на приведение в порядок своей скромной обители. Я вымыла посуду, расставила вещи по местам, потом вихрем взлетела наверх, застелила постель, убрала одежду в шкаф и повесила в ванной новый рулон туалетной бумаги. В спальне для гостей, которую я практически не использовала, царила безукоризненная чистота. Я вновь метнулась к шкафу, собрала в охапку все вещи, требующие стирки, и загрузила их в стиральную машину.

Когда я вновь взглянула на часы, они показывали без пятнадцати девять. До визита Артура Смита осталось всего ничего. Я поднялась наверх, чтобы навести красоту. Косметикой я пользуюсь весьма умеренно и могу сделать нехитрый макияж, почти не заглядывая в зеркало. На этот раз я изменила своей привычке и, усевшись перед зеркалом, принялась придирчиво изучать собственное отражение. Увы, пока что моя невзрачная наружность не претерпела ровным счетом никаких перемен. Лицо оставалось бледным и широкоскулым, короткий и довольно толстый нос служил идеальной опорой для очков, а глаза, спрятанные за этими самыми очками, по-прежнему были круглыми и карими. Волосы густой блестящей волной падали мне на плечи и закрывали половину спины. Впервые в жизни я оставила их распущенными. Я понимала, что ходить такой лахудрой страшно неудобно: волосы будут лезть мне в рот, цепляться за дужки очков и за все окружающие предметы. Но мне было наплевать! Услыхав, что в переднюю дверь позвонили, я побежала вниз. Почти все мои немногочисленные гости предпочитают пользоваться задней дверью, но Артур Смит оказался исключением. Машину он оставил на улице, не на парковке за домом. Вид у него был усталый, несмотря на отглаженный костюм, свежевыбритые щеки и еще влажные после душа волосы.

— Как вы, очухались после вчерашнего? — первым делом спросил он.

— Более или менее, — кивнула я. — Заходите.

Оказавшись в доме, Артур огляделся вокруг, самым откровенным образом изучая остановку, и направился в гостиную.

— Хорошо у вас здесь, — заметил он.

Судя по восхищенному выражению его лица, это был не дежурный комплимент.