Он уходит, а я шумно вздыхаю, надавливая на уголки глаз. Её мать будет мучиться и пройдёт всё то, на что обрекла свою дочь. Я не расскажу об этом Таллии, но отомщу. Эта женщина будет жить, но не так хорошо, как она думала. Она пройдёт через ад. Но сначала нужно позаботиться о Таллии. Она для меня на первом месте.

Возвращаюсь в спальню и прислушиваюсь к хриплому дыханию Таллии. Она морщится во сне и даже плачет, а я не знаю, как помочь ей. Она видит кошмары, и всё, что у меня есть, это я сам. Я боюсь дотрагиваться до неё, потому что всё её тело в синяках. Ей будет больно. Её губы разбиты. На виске рана, как и на щеке. Мне больно смотреть на неё.

Подскакиваю из кресла, когда раздаётся звук звонка на моём мобильном. Я быстро выбегаю из спальни и закрываю дверь. Чёрт.

– Да, – отвечаю я.

– Ты где, Каван? Ты обещал, что будешь рядом со мной, когда я всем сообщу о похоронах, – возмущается Киф.

Блять, да сколько уже можно? Проблема на проблеме.

Чёртов ком.

– Я дома. Я не приеду.

– Но, Каван, это твоя работа! Ты…

– Я уволился это раз. Два, Таллия… – бросаю взгляд на дверь в спальню, и глубоко вздыхаю, – я не могу оставить её одну. На неё напали. Сильно избили.

– О господи. Каван, мне жаль. Кто это был?

– Её мать. Она избила её ремнём, наговорила ей ужасных вещей, и… я не знаю, как мне поступить дальше. Я не понимаю и не умею проявлять сопереживание. Да и в такой ситуации сопереживание не поможет. Поэтому сейчас для меня важнее Таллия, чем проблемы Ноланов. Мне важнее моя жизнь и моё будущее.

– Я понимаю. Прослушай, Каван, я сам стал жертвой своей матери и могу сказать, что это паршиво. Ты тоже был жертвой своей матери. Вспомни себя. Чего тебе не хватало в больнице, когда ты очнулся? Если бы ты мог помочь себе, что бы ты сделал? Вот именно это и поможет Таллии. Ты должен чувствовать интуитивно, как поддержать её. У неё будет сильно расшатанное психологическое состояние. Она одна и будет чувствовать себя ненужной, лишней, брошенной, ничтожной. Такое лечится только временем и поддержкой людей, которые могут заменить для неё то, что она потеряла. Понимаешь?

– Не совсем. Я не разбираюсь во всём этом. Я знаю, что ей будет больно и плохо. Её друг сказал, что она не захочет жить.

– Он прав. Поэтому дай ей то, ради чего она будет жить. Дай ей себя, Каван.

– Не уверен, что я именно тот, кто ей нужен.

– Поверь в себя. Если девушка для тебя важна, то ты справишься. Мне нужно идти. Я уже всех собрал. Пожелаем друг другу удачи, чтобы пережить эту ночь, – хмыкает Киф в трубку.

– Да, удача нам не помешала бы, – слабо улыбаюсь я. – Спасибо, Киф.

– Для чего ещё нужны друзья? Завтра встретимся и всё обсудим.

Я со своей стороны тоже готов помочь. Главное, держи себя в руках ради Таллии. До связи.

– Киф, подожди, – глубоко вздыхаю и собираюсь сделать это первый раз в своей жизни.

– Да?

– Послушай, тебе не нужно быть всегда правильным. Порой нужно поступать неправильно для других, но правильно для себя.

Ставить на первое место не работу на семью, а себя и свои желания.

Я говорю о правдивой причине, почему твоя мать умерла. Тебе не нужно сообщать им правду. Если тебе важна Дейзи, то спаси её и ваше общее будущее. Сегодня я оказался в той же ситуации, что и она. И я бы убил мать Таллии, если бы не появилась помощь, чтобы уберечь меня от этой ошибки. Но у Дейзи этой помощи не было. Она была одна против страха потерять того, кого очень любит. А когда мы любим, то делаем всё что угодно, чтобы спасти, не думая о том, как следовало бы поступить. Да, потом приходит страх взглянуть в глаза любимым, ведь уже ничего не изменить. Приходят отчаяние и жалость.