Изменить размер шрифта - +
В смысле буквальности.

   — А в этом самом логове Благородного Волчары они меня и осадили, — пробормотал Даниль. Приподнялся и заглянул в щели ставня.

   — Вот именно.

   — Что — уже? — спросила Тергата.

   — Угу. Вверху подтягивают силы. Польстились на дорогую приманку.

   Я хотел спросить кто, но Даниль добавил, наверное, специально:

   — Маленький победоносный Армагеддон.

   И еще:

   — Ну да, мы аутсайдеры неба. Но ведь самое первое, что надо сделать с неприятелем, — это опорочить. Вылить ушат словесной грязи и подкрепить соответствующими местами писаний.

   И хотя я понимал в этом деле всё меньше, я сказал:

   — Если моя помощь что-нибудь решит… И даже не решит.

   — Твоя помощь — самое главное, — ответили мне как будто оба голоса сразу. — Только просим тебя, стань нам истинным сыном по крови.

   Что делать? Я кивнул.

   Если хотите знать, никаких клыков, никакого очарования, ни на грош готической романтики, вообще очень просто и, я так думаю, быстро. Сначала они по очереди поцеловали меня — у меня закружилась голова от внезапного приступа слабости и чуть затошнило, как однажды на рутенском банкете, когда меня силком заставили выпить один коктейль — называется «Кровавая Мэри» или «Длинный Глоток», не помню. И сразу же затем подсунули фарфоровую кружку с похожим пойлом: густым, горьковато-солёным и явно зашкаливающим за шестьдесят градусов. Только вот не скажу каких: спиртовых, по Фаренгейту или вообще широты-долготы. Словом, в мозгах у меня прояснилось тотально — как от доброй понюшки нашатыря.

   — А теперь выходим, — скомандовала Тергата. — Мужчины, помните моё первое правило? Ах да, Бьёрнстерн о нём и не слыхивал. В общем, битву выигрывает лишь тот, кто сумеет ее не допустить.

   Мы выгрузились из сеней — прямо в ослепительно белое сияние, сквозь которое не просматривалось ни синевы вверху, ни зеленых склонов позади, ни проточных вод по границе.

   Это походило на то, как начинающий актер впервые стоит у рампы, вперяясь в темноту зрительного зала. Только с обратным знаком.

   — Сначала говорю я, — предупредил женский голос за моей спиной. — Мне с моим былым командирством это куда привычнее.

   — Это говорю вам я, Мардёлль, Сияние Моря, и супруг мой Хеймдалль, Сияние Мира, подтверждает мои слова. Сегодня мы по праву возвратили себе эти гордые имена. И мы не боимся. Не боится и наш приёмный сын. Каково бы ни было ваше белокрылое войско, у нас больше друзей, чем у вас. И хотя совокупная наша сила не так велика, помните: каждый поверженный попадает на Поля, но ни один из вас не испытал на себе Великое Мерцание. Мы уже научились останавливать его и жить посреди него, и радоваться такой жизни, в которой нет постоянства и всё — сплошная перемена.

   — Большая перемена, — пробормотал мужской голос. — Школьная.

   — Вот и думайте, чем вам это покажется: не кромешным ли адом. А по моему мнению, даже настоящий, созданный вашими хлопотами ад — всего лишь место для инакомыслящих. Мыслящих по-разному. И творящих из переплетения этих дум невероятной красоты миры.

   Ответом ей было молчание.

   Потом вступил Даниль:

   — Знаете, что такое ваш хвалёный рай? Утопия во плоти. Цивилизация стасиса. Безвременье. Не буду спорить — это хорошая идея для тех, кто устал от жизни и хочет лишь спокойствия.

Быстрый переход