Поэтому да, Элиза чувствовала, что сделала что-то плохое. Хотя она давно пережила превращение, была совершеннолетней, особенно по человеческим стандартам, и не сделала ничего предосудительного, просто провела три часа в библиотеке, изучая курсовые.

— Ты… как ты… как ты посмела… — Отец не сразу смог закончить предложение. — Я запретил там появляться! После набегов я недвусмысленно дал понять, что это небезопасно, и что тебе запрещено там появляться! И это было до…

Элиза закрыла глаза. Он не договорил, потому что это была Тема, Которую Нельзя Обсуждать.

Имя Эллисон не произносили вслух с той ночи, когда им сообщили о ее смерти. Они даже не провели Церемонию ухода в Забвение.

— Так, что?! — потребовал отец. — Что ты скажешь в свое оправдание?!

— Отец, прости, но я…

— Как можно быть такой безответственной! Если бы мамэн была жива, ее бы хватил удар! Как давно это продолжается?

— Год.

— Год?!

В этот момент из задней половины дома примчался дворецкий, словно услышал шум и испугался, что какой-то сумасшедший ворвался в особняк, за который он нес ответственность. Когда доджен бросил один взгляд на ее отца? Он скрылся быстро, как мышь при виде кота.

— Целый год?! — прошипел ее отец, его голос дрожал. — Как ты… как ты обманывала меня? Столько времени?

Элиза сняла рюкзак и поставила между ног.

— Отец, что мне оставалось?

— Сидеть дома! В Колдвелле опасно!

— Но набеги закончились. А когда они произошли, убийцы нападали на вампиров, не на людей. Это человеческий университет…

— Люди — животные! Тебе известно, какой вред они наносят друг другу! Я смотрю новости… пистолеты, насилие! Даже если они не признают в тебе другой биологический вид, ты могла попасть под огонь!

Подняв глаза к потолку, Элиза пыталась подобрать нужную комбинацию слов, которая могла бы все наладить.

— Мы не станем обсуждать это здесь. — Отец понизил голос. — В мой кабинет. Сейчас же.

Когда он ткнул пальцем в сторону открытой двери, Элиза подняла рюкзак и направилась в кабинет. Отец шел по ее пятам, маршируя, и она не удивилась, когда он захлопнул резную дверь, запирая их наедине.

Комната была красивой, в камине потрескивал огонь, оживленное пламя мерцало возле кожаных кресел, первые издания книг расставлены на полках, на стенах висели масляные картины с изображением охотничьих собак, которые отец привез из Старого Света.

— Сядь, — отдал отец тихий приказ.

Она знала, где он хотел ее видеть, и подошла к креслу напротив его стола, опустилась на антиквариат, не выпуская рюкзак из рук. Последнее, что она хотела — чтобы отец забрал его.

Во время их противостояния рюкзак символизировал для нее свободу.

Феликс сел за стол и свел пальцы, словно пытался обрести контроль.

— Ты знаешь, что происходит, когда женщина выходит из дома без сопровождения.

Элиза снова подняла глаза на потолок и старалась отвечать тихо.

— Я — не Эллисон.

— Ты была одна в человеческом мире. Как и она.

— Я знаю, куда она ходила. И, отец, это был не университет.

— Я не стану обсуждать подробности и тебе не советую. Что ты сделаешь — так это поклянешься мне, здесь и сейчас, что больше ты не обманешь мое доверие. Что ты останешься здесь и…

Элиза вскочила с кресла, прежде чем успела подумать.

— Я не могу тратить жизнь впустую, просиживая все ночи дома, нигде не бывая и занимаясь только вышивкой. Я хочу получить ученую степень.