А он, очевидно, клонил именно к этому.

— Я даже не знаю, откуда ты, — продолжил Трой, когда она так ничего и не ответила. — Никак не могу определить твой акцент. Европейский, наверное…

Когда он снова замолчал, очевидно, надеясь, что она расскажет подробности, Элиза ответила:

— Я не из Штатов, ты прав.

— Как давно ты переехала сюда?

О, но я же родилась в Колдвелле. Просто среди другого биологического вида.

— Я лезу не в свое дело? — спросил он. — Прости.

— Нет. Просто… мой отец выяснил, что я хожу в университет, и сейчас очень злится на меня. Я выскальзывала у него за спиной, и когда возвращалась этим вечером, меня застукали.

— Он не хочет, чтобы ты получила степень?

— Нет, не совсем так. Он… — Она попыталась придумать человеческий синоним. — Приверженец традиций. Ну, человек старой закалки. Он в принципе дал мне шанс лишь потому, что его убедила мама, но она умерла, когда я была на первом курсе, поэтому так вышло.

— Сожалею о твоей потере.

Элиза потерла голову, которая трещала от боли.

— Я ценю это. Слушай, Трой, не хочу быть грубой, но…

— Для тебя это совсем чужая культура, да?

— Ты даже не представляешь, — прошептала она, обнажая клыки перед зеркалом. — Абсолютно другая.

— Так, что ты собираешься делать? В смысле, ты собираешься в принципе возвращаться? И я интересуюсь не потому, что ты мой ассистент. Я могу чем-то помочь? Может, мне поговорить с ним…

— Нет, нет. Правда, это будет…

Если отец узнает о том, что она поддерживает активную социальную связь с человеком? Может, подумывает о свидании с ним?

Посадит на цепь в подвале.

— Не знаю. Сейчас лучше не стоит.

***

Проблема с метафорической смертью во время учебного процесса? В конце занятия ты испытываешь смерть буквальную.

Или максимально близкое к этому состояние, но сердце продолжает биться.

Лежа на полу заброшенного дома, оторвав ноги от пола, Акс издал стон. Рядом с ним лежала Ново в той же позе, спиной на холодном бетоне, ноги так же подняты на шесть дюймов над полом, ладони опущены и возле бедер. Каждый мускул — у них обоих — дрожал так сильно, что у Акса стучали зубы, и по лицу струился пот.

Радует, что наказали не только их.

«Убили» всех, и даже Крэйга.

Брат Рейдж переместил луч света с Акса и Ново на Пэрадайз и Пэйтона, выполнявших отжимания широким хватом… затем сместился дальше, на Буна и Крэйга, которые приседали.

Правило одно — работаешь до истощения, и никто не хотел просить пощады первым. Даже если тело Акса горело от боли, он освободил свой разум, мысленно возвращаясь в «Ключи», на помост, к человеческой женщине и публике. Он вытащил из памяти конкретные детали, чувство женской плоти под руками, вкус ее губ, глубокие проникновения. Но в воспоминаниях не было эмоциональной привязки; если бы перед занятием он «переобувал» автомобили, то думал бы о гаечных ключах, радиальных шинах и покрышках.

Он вспоминал все, что только мог…

Слепящий фонарный свет задел лицо Акса подобно кислоте.

— Ок оже онв стся.

Акс попытался выдавить из себя «что?», но с таким же успехом он бы протолкнул автобус через замочную скважину.

Наклонившись, Рейдж проговорил медленнее:

— Сынок, можешь остановиться. Хватит с тебя. Все остальные уже сдались.