Ларк окунулась в повседневную работу, которой в Блэкроуз-Прайори было достаточно в любой сезон. Она проверяла уплату ренты, следила за изготовлением свечей, командовала мытьем полов и стен.

Дни проходили в обычных заботах, но ночи...

Именно о ночах вспоминала Ларк, направляясь в швейную мастерскую, чтобы помочь Флора-бель набить матрац.

От этих воспоминаний сердце забилось быстрее, заныло внизу живота. Ларк остановилась возле небольшой комнатки рядом с кухней, стараясь успокоиться.

Служанка, должно быть, вышла. Матрац, уже набитый до половины соломой и душистой травой, висел посередине комнаты. Ларк обошла вокруг него и принялась за дело. Не прошло и нескольких минут, как она услышала за дверью шаги.

– Флорабель, – сказала она, не оборачиваясь, – я полагала, что все обитатели Блэкроуза осудят меня за то, что я вышла замуж за Оливера так скоро после смерти Спенсера. Но все, похоже, спокойно восприняли это. Что говорят слуги за моей спиной?

Флорабель молчала.

– Можешь не отвечать, – сказала Ларк, – я не настаиваю. Только скажи мне, что ты думаешь о моем муже?

Снова тишина.

Ларк представила, как щеки девушки заалел! от смущения, и улыбнулась.

– На этот вопрос тоже можешь не отвечать, Флорабель. Ясно, что все находят его очаровательным. Он веселый, сильный, восхитительный. – Она закрыла глаза и, опустившись на уже готовый матрац, вдохнула пряный запах лаванды и лавра. – И еще он невозможно красив, правда? – А поскольку Флорабель была с Ларк одного возраста и тоже недавно вышла замуж, Ларк смелодобавила: – Я совсем не высыпаюсь последнее время, потому что лорд Оливер... слишком активен по ночам.

–И днем тоже, – раздался низкий мужской голос совсем рядом. Ларк открыла глаза, но, прежде чем она успела вскрикнуть, Оливер крепко поцеловал ее в губы и прижал своим телом.

Она почувствовала почти болезненную радость, словно это ее мысли и слова вызвали Оливера к ней.

Вырвавшись из-под власти его долгого поцелуя, Ларк с притворным возмущением спросила:

– Где Флорабель?

Оливер засмеялся и лизнул ее в ухо.

– Я дал ей два пенса и отправил на рынок.

– Но у нее много дел.

Оливер прижался набухшей плотью к ее раздвинутым бедрам.

– У нас тоже.

Ужасное подозрение остудило вспыхнувшую в ней страсть.

– Как давно ты здесь? – строго спросила Ларк. Оливер потянул за тесемки ее лифа.

– Достаточно.

– Достаточно для чего?

Он снова рассмеялся и потянул за край ее сорочки. Грудь Ларк обнажилась, и Оливер легонько куснул ее зубами.

– Достаточно для того, чтобы услышать, как меня называют очаровательным, веселым, сильным, восхитительным. Пожалуй, я могу смутиться от таких похвал.

– Вот уж вряд ли. – Ларк была полна решимости держаться строго, но предательская слабость вдруг овладела ею, и она подалась вперед, навстречу его губам. – Я совершенно не имела это в виду.

– Конечно, не имела. – Он сдернул рубашку и снял штаны.

–Я не стану влюбляться в тебя, – сказала Ларк, раскрывая ему объятия. Оливер вошел в нее, и Ларк обреченно вздохнула.

– Конечно, не станешь.

Ларк сладко застонала и подалась бедрами навстречу ему.

– Тогда почему... я позволяю тебе... почему... хочу тебя... – Она больше не могла говорить.

– Потому что не можешь бороться с собой, моя дорогая. И я тоже.

Оливер не знал, сколько прошло времени, да это и не имело значения. Он бросил взгляд на единственное незастекленное окно швейной мастерской и увидел, что небо алеет, как раскрасневшиеся щеки Ларк.