Не зная, что еще сказать, она спросила:

– Завтра собираешься вернуться домой?

– Да, – он посмотрел ей в глаза, его взгляд был печальным. – Я не могу тут оставаться после твоей свадьбы. Это слишком сложно.

Ее сердце сжалось.

Одар продолжил:

– Я поеду с родителями и проверю, что они одного со мной мнения.

Желая продолжить разговор на нейтральную тему, она сказала:

– И что это за мнение?

– Я хочу, чтобы они поняли, что мы возвращаемся во Френ, где и останемся. Я хочу, чтобы мы стали снова изолированным королевством. И мне нужно убедиться, что брату удобно в новом положении и ему не нужна помощь родителей. Я хочу, чтобы Френ и Тельмена были раздельно.

– Это мудро.

– И это займет меня. А мне нужно сейчас быть занятым.

Он словно влез в ее грудь и сжал ее сердце. Почему он мог так с ней делать? Аллисса расправила плечи, стала выше, не хотела признавать его слова.

Когда мелодия закончилась, Кердан подошел к ним.

– Я готов уединиться с женой.

Одар побледнел.

– Конечно. Поздравляю с браком. Желаю вам только счастья, – он поклонился и скрылся в толпе.

– Готова? – спросил Кердан, его низкий голос вызвал волну радости в Аллиссе.

– Да, – она улыбнулась. Она сможет побыть наедине с Керданом, как и хотела.

Аллисса и Кердан были в центре внимании, и уйти незаметно они не могли. Она глубоко вдохнула, прошла к главному столу и подняла руку. Все притихли.

– Спасибо, что пришли и разделили этот особенный день с нами. Прошу, оставайтесь, сколько хотите. Мы с королем Керданом удалимся на ночь, – лицо Аллиссы стало теплым от значения слов. Она не опустила голову, а вышла из комнаты с прямой спиной. Кердан был с ней. Она не посмотрела на Майру, Маделин, Марека или Савенека, пока шагала.

В коридоре стражи сопроводили пару к комнате, выделенной им в королевском крыле замка. Там Кердан открыл дверь, и Аллисса прошла внутрь. Стражам было приказано оставаться в коридоре всю ночь.

Аллисса огляделась. Комната была вдвое больше ее спальни. Большая кровать с пологом стояла у стены, каменный камин с огнем сиял напротив. В одной части был ковер с диванами и креслами, а в другой – шкаф.

Теребя рукав, Аллисса ждала.

Кердан закрыл дверь. Он прошел глубже в комнату и снял мантию.

– Можно? – он указал на ее мантию.

Она кивнула.

Он склонился и расстегнул застежки на ее плечах. Мантия упала на пол. Она не стала поднимать мантию, а смотрела на Кердана.

– Итак, – сказал он.

– Итак, – ответила она.

– Хочешь поговорить? Или… – он поймал ее бедра и притянул ее тело к себе.

– Мне нравится вариант «или».

– Я надеялся, что ты так скажешь, – он склонился и поймал губами ее ухо. – Помнишь, как я впервые привел тебя в свою комнату? Ты думала, что для этого, но тогда мне в голову даже не пришла такая мысль. А теперь я думаю только об этом, – он подул в ее ухо, посылая волну наслаждения в ней.

Она помнила тот день. И как она боялась.

Он поцеловал ее в шею, потянулся за нее и развязал шнурки платья. Корсет ослаб, но он не снял его. Кердан скользнул ладонями по ее рукам.

– Ты в порядке? – спросил он.

Она хотела ему что то сказать, но не знала, что именно.

– Что такое? – он опустил ладони на ее плечи.

Она коснулась руки ниже ее ладони.

– Тут тебя пронзило дерево? – спросил он.

– Там жуткий шрам, – хоть рана зажила, кожа была сшита, осталась неровной и приподнятой. Выглядело ужасно, и Аллисса все время его прикрывала.

– Ты знаешь, почему я влюбился в тебя?

– Помнится, ты говорил, что это связано с попыткой бороться с твоими солдатами в тот день в Рассеке, – в день, когда ее забрали из подземелья и бросили к ногами короля Дрентона.