Рядом на снег упало тело чернокнижника в красной шапке, из раны на груди хлестала кровь. Мальчишка покосился на его труп, и глаза его стали ещё шире от ужаса.

– Милош! Милош!!! – закричал он и забрыкался, пытаясь сбросить с себя Василису. – Нет! Твари! Вы убили Милоша!

– Лежи смирно! – гаркнула Василиса, но тот всё же сумел извернуться и свалить Василису на снег. Он вскочил на ноги и вскинул руку.

Удар Финиста был быстрым и точным. Юный чернокнижник замер на мгновение, занесённая рука его безвольно повисла вдоль тела, и он рухнул на землю рядом с Милошем.

Финист недовольно цокнул языком и протянул Василисе руку:

– Мне что, вечно тебя спасать, красавица?

Василиса проигнорировала протянутую ладонь, глядя, как под мёртвым телом краснеет и тает снег.

– Он же… ещё совсем мальчишка, – выдавила она.

– Он чернокнижник. Остальное не важно, – равнодушно бросил Финист, убирая меч в ножны. – Выучи это поскорее, если хочешь выжить.

Василиса перевела взгляд на Кирши. Тот вытирал катану об одежду обезглавленного упыря. Третий чернокнижник лежал ничком неподалёку. На снегу догорали факелы.

5

Волк, мечтавший остановить время

Лель веселился и пил мёд с другими чернокнижниками, не обращая на Атли никакого внимания. Атли же, напротив, пожирал его глазами, не замечая ничего вокруг и чувствуя, как в груди закипает, заглушая телесную боль, гнев. Лель был с ними заодно. Всё это время. Это он. Он. Из за него. Всё из за него! Они все погибли из за него!

Атли приподнялся на локтях, собираясь крикнуть Лелю всё, что о нём думает. Пусть за это Зоран исхлещет его плетью или вовсе прикончит, это было не важно. Атли хотел взглянуть в глаза Лелю, а если повезёт – дотянуться до его глотки и придушить к проклятым бесам.

Мила, которая всё это время крутилась подле Атли, заурчала и укусила его за руку, не больно, но словно бы предупреждая. Атли от неё отмахнулся, но она снова вцепилась в него зубами, уже сильнее.

– Да что ты привязалась! – прорычал он, угрожающе занося руку. Лиса взвизгнула, прижала уши и припала на лапы.

– Смотрите! Зверушки играют! – засмеялся кто то из толпы, и все, как по команде, обернулись к Атли.

– Может, и медведя к ним выпустим! Посмотрим, кто кого! – гоготнул кто то, и все рассмеялись. И Лель. Лель тоже смеялся.

– А давайте напоим пса медовухой и посмотрим, что будет!

– Давайте! Давайте!

Знатно захмелевшая толпа двинулась к Атли, а он напрягся, готовясь отбиваться.

– Не подходите! – гаркнул он, скалясь.

Какая то чернокнижница с двумя длинными косами ухватилась обеими руками за цепь и с силой дёрнула. Атли ткнулся подбородком в пол, и несколько пар рук тут же подхватили его и перевернули на спину, прижав к земле.

– Держи его! Крепче держи, чтоб не дёргался! Рот ему открой! Нос зажимай! Вот так!

Они хохотали и шутили, будто дети за дворовой забавой, будто Атли был для них занимательной игрушкой. Когда они перестали видеть в нём человека? Когда он опустился на колени? Когда лишился одежды? Или когда на его шею надели ошейник? Или, может, для них он всегда был лишь цепным псом на службе у Гвардии?

Кто то притащил бочонок с мёдом и откупорил крышку. Горло обожгло хмельной сладостью, Атли пытался уворачиваться, но ему не давали двинуться, и пришлось глотать, чтобы не захлебнуться. А они продолжали смеяться. Чьи то руки скользили по его телу, чьи то пальцы крепко держали за волосы. Атли не видел лиц, только беспорядочную россыпь одинаковых гримас.

Когда бочонок опустел, Атли уже едва ли понимал, что происходит вокруг, отупевший от меда, он ещё вяло пытался сопротивляться.