Отмытый от грязи Чарлз оказался тоже с болезненно-бледным лицом, но с многочисленными веснушками, волосы казались еще рыжее, глаза — совсем зелеными.

У него тоже слипались глаза после купания, и его уложили на постель рядом с Филиппом, его названым братиком.

— Теперь я иду к принцессе, — сказала Пен. — Оставайтесь с ними, Эллен. Не выходите из комнаты. Запритесь и никого не впускайте, кроме лорда Робина и моей сестры… Нет, нет, я сама переоденусь, не помогайте. Лучше принесите пока еще еды для детей и постарайтесь раздобыть одежду…

Когда Пен вышла наконец из комнаты и закрыла за собой дверь, она вынуждена была остановиться и постоять в пустом коридоре — чтобы немного прийти в себя после всего случившегося за столь короткое время и чтобы легче было переключиться от целиком заполнивших ее мыслей о детях к дворцовым интригам и передрягам, к тому, о чем предстояло сейчас беседовать с принцессой Марией.

Но и эти размышления заслонила мысль об Оуэне — неужели это конец их отношений?..

Глава 21

— С чего бы французам хотеть помочь мне? — задумчиво произнесла принцесса Мария, закладывая шелковой лентой страницы книги, которую только что читала.

— Как мне кажется, потому, — терпеливо повторила Пен, — что они надеются на ваш брак с герцогом Орлеанским.

Принцесса иронически рассмеялась:

— Да уж, спят и видят, как я стану его супругой, что должно укрепить отношения между нашими странами. Быть может, я и соглашусь когда-нибудь, кто знает. — Она поднялась с кресла, подошла к окну. — А что касается этого шевалье, Пен, вы ему доверяете?

Пен не сочла нужным отвечать обиняками и прямо сказала:

— Да, мадам. Вполне.

— Он ведь один из агентов французского посланника, не так ли?

Пен не стала отрицать и это утверждение.

— Да, мадам. И, насколько знаю, один из лучших.

Принцесса вновь раскрыла книгу, как если бы искала на ее страницах ответы на свои вопросы.

— Могу я поинтересоваться, Пен, — спросила она, — как давно вам стало известно об этом? Или я вторгаюсь во что-то сугубо личное?

— Да, мадам.

Пен не сказала больше ничего, только крепко сжала руки перед грудью — так, что стало больно пальцам. Принцесса подняла на нее глаза.

— Я доверяю вам, Пен, и потому доверюсь этому агенту. Иными словами, мы временно отдаем себя в руки французов. — Она слегка улыбнулась. — Впрочем, выбор у нас невелик и, несомненно, вызовет изрядное раздражение у милого Нортумберленда.

— Несомненно, мадам.

Она вдруг почувствовала неимоверную сонливость: прямо тут легла бы и заснула. Начала сказываться бессонная, полная событий ночь.

— Разумеется, я буду сопровождать вас, мадам, — поспешно добавила она, разминая пальцы рук и начиная ходить по комнате, борясь со сном. — Кроме меня, возьмите еще одну или двух дам. Все должно выглядеть так, как если бы вы собрались на очень короткую прогулку.

— Хорошо. Выберите их сами. Только не забудьте про мои книги. Я без них как без рук. Пускай их упакуют.

Пен молча кивнула. Принцесса продолжила расспросы.

— А как, шевалье предполагает, я смогу выбраться из Бейнардз-Касла?

— Он не говорил еще об этом, мадам.

— Очень мило. — В ее тоне было больше иронии, чем опасения. — Значит, меня отправляют в логово льва, не предлагая средства к спасению? — Она направилась в угол комнаты к аналою. — Остается лишь просить защиты у Бога.