«Люди умирают почти два десятилетия, а никто на Земле не может разобраться, как болезнь Хайди лечить. Столько лет, столько смертей, а вопросов, по-прежнему, больше, чем ответов».

Это сказал отец в памятный день первого видения. Неужели, Алан догадывался? Понимал, что население годами пичкали ложью?

— Почему директор сказал, что я привит на всю жизнь? — вернул Дебру в настоящее новый вопрос Донелли.

— Существует два виды вакцины, — Тревис с трудом отодвинул кресло и упал в него. Указал приставу на стул напротив и вытер платком вспотевший лоб. — Да сядь же, Марко! — вспылил он. — Как на допросе!

Донелли нехотя подчинился, и Дебре снова пришлось глядеть на его спину.

— Не смотри укоризненно, — профессор протер стёкла очков. — Я понятия не имею, кто изобрел вакцину. Я не участник заговора, а невольный свидетель, однажды получивший доступ к небольшой части информации. После появления вакцины болезнь перестала распространяться в геометрической прогрессии. Люди заражаются точечно, не получив новую порцию лекарства. Оно способно лишь предотвращать недуг. Заболевших вылечить невозможно. В лучшем случае, они станут «подконтрольными». В худшем — умрут. Один вид вакцины действует в течение месяца. Другой создает иммунитет навсегда. На Земле живет немало людей, которые никогда не заболеют, потому, что им сделали постоянную прививку. Правда, многие об этом не подозревают.

— Кто они?

— Врачи, стражи, крупные чиновники. В некоторых случаях постоянную вакцину получают члены семей, — Тревис вернул очки на место и снова вытер лоб.

— Зачем правительству это зверство? Уинфри решил, что погрузив планету в ад, сможет играть роль бога?

— Это опасные вопросы, Марко.

— Не говорите, что никогда их не задавали, профессор. Не поверю.

Психолог уязвлено крякнул.

— Задавал. В результате нажил столько неприятностей и влиятельных врагов, что тебе, мой друг, не снилось. Я был горяч и молод. Считал делом жизни победить болезнь.

— Теперь не считаете? — от голоса стража повеяло могильным холодом.

— Увы, я не герой, как тебе хотелось бы думать, — щеки Тревиса порозовели. — Марко, ты не должен пострадать. Прошу, не принимай услышанное близко к сердцу.

Пристав засмеялся. Но то был горький смех.

— Разумеется, вы не в курсе, врачи не имеют доступа к личным делам стражей, — произнес он жестко. — Мне будет сложно забыть о лжи, с которой я жил столько лет, профессор. Вся моя семья — родители и сестра — умерли от Хайди.

— О, нет, — простонал Тревис, прикладывая руки к груди. — Я сожалею о твоей потере…

— Получается, им не положили в коробку очередную дозу лекарства? — пристав не дал Тревису извергнуть новую порцию извинений. — Так сказал директор?

— Марко…

— Моей сестре было семь лет, профессор. Не смейте говорить, что вам жаль, и давать глупые советы! — Донелли отвернулся от психолога, и Дебра увидела перекошенное от гнева и боли лицо.

Тревис промолчал. Страж сам заговорил после паузы.

— Если школьники не получат лекарство из коробки с лжетестом, они заболеют?

— Да, — психолог подпер рукой голову, словно та потяжелела. — Хайди повсюду.