— Они что, не видят ничего в проклятые камеры?! — кричала, срывая голос, Яра. — Нужно же что-то предпринять!

— Если это Хайди, надо срочно начинать лечить, в смысле, контролировать болезнь! Чем быстрее, тем лучше! — тараторил шокированный Дилан. — Почему никто не реагирует?!

У Меридит началась истерика, и Дебра смело шагнула к ней.

— Что ты делаешь?! — взвизгнула Вейда, прижимаясь к стене-двери. — Если это Хайди, ты заразишься!

— Если это Хайди, мы все заразились, — отмахнулась Дебра. Она осторожно обхватила лицо Меридит ладонями и внимательно осмотрела. — Успокойся, кровь больше не идет. Надо тебя умыть.

Уводя ледышку в душевую, Дебра спиной ощущала шокированные и осуждающие взгляды. Одноклассники не рискнули бы прикоснуться к заболевшей девушке. Но Дебра не видела смысла шарахаться. Дышат-то все одним воздухом. Какой бы высокомерной ни была Меридит, сейчас ей приходилось хуже других.

К вечеру все притихли. Перестали кричать и стучать в дверь. Поняли, что помогать им никто не собирается. Хмурые взгляды то и дело задерживались на Меридит, свернувшейся на постели калачиком. Она не шевелилась и не замечала ничего вокруг. Заплаканные глаза смотрели в пустоту. Минуты тянулись медленно, будто кто-то нарочно смазал циферблат клеем.

— Нет! — тишину разрезал очередной потрясенный вопль.

Ребята подскочили и испуганно заохали. Кричала Яра. Она, как и несколько часов назад Меридит, в панике смотрела на алые капли, окрашивающие кофточку.

* * *

Ночь прошла без сна, день — в тщетных попытках докричаться до тюремщиков. К вечеру кровотечения из носа не было лишь у троих: Дебры, Ингрид и Дилана. Заболевшие девочки не прятали слёз, у Эйдана под глазами появились тёмные круги. Даже лицо ведуньи больше не выражало безразличия. Дебра держалась из последних сил, чтобы не расплакаться от безысходности и обиды на несправедливость вселенной. Сидела на полу, упираясь спиной в стену.

— Не думал, что все так паршиво кончится, — к ней подсел Дилан. — Но я не понимаю, зачем им это? Они могут сделать нас подконтрольными. Сами же постоянно хвастаются успехами. Или всё враньё?

Дебра тяжело вздохнула. Она знала некоторые ответы, но не могла озвучить вслух.

— Помнишь, как мы готовились к выпускным экзаменам у меня дома? — спросил Дилан, отбрасывая назад каштановые волосы привычным небрежным движением.

— Да, — Дебра догадалась, что хочет сказать друг. — Думали, обязательно их завалим. Всем вокруг экзамены казалось та-а-акими важными. Теперь не имеет значения, у кого были пятерки, а кто с трудом домашнее задание выполнял.

— Ты боишься?

— Я… — она горько всхлипнула. — Не знаю. Я устала.

Очень скоро они все превратятся в цифры в чьем-то отчете. Безразличный чиновник увидит на листе закорючку. Он не спросит, какими были погибшие школьники, о чем мечтали и кем хотели стать. Никому не будет до этого дела. Их самих раньше тоже мало волновало, сколько разрушенных жизней скрывается за сухими цифрами. Они произносили слово «миллионы», но не осознавали до конца, что за каждой единичкой в страшной сумме скрывались настоящие люди, которые не хотели умирать.

Дилан обнял подругу одной рукой и зашептал:

— Будь сильной. Как в последний месяц. Я был готов сорваться. Много раз! Но смотрел на тебя и держался. Говорил себе, что не имею права на слабость, если ты не сдаешься.

— Я не сильная, — на глаза от нечаянного признания навернулись слезы. — Я не разрешала себе думать, что все кончится плохо. А теперь…

Дилан не дал договорить.