Дитя! На это Величана и не надеялась. Больше пятидесяти лет живет Етон после того проклятья, переменил несколько жен, да так и не дождался ни сына, ни дочери. И уж не теперь ему взбодриться… Если правда то, что она слышала о нем, то на дровяной колоде посидеть – и то больше надежды забеременеть. Нет, уж коли суждена ей смерть безвременная, то от судьбы не уйти!

– И чего старик проклятый не подох в те два года, что ты была ему обещана? – в досаде шептала ей Тишана, бывшая нянька, а теперь прислужница. – Князь, видать, на то и надеялся, да старый бес упрям – нипочем помирать не хочет!

Путь от Луческа вниз по Стыри до верховьев Серети и Плеснеска занял всего несколько дней и показался невесте уж очень коротким. Как бы ей хотелось, чтобы дороги тут было месяца два, как до Царьграда! Авось бы дряхлый жених не дожил до свадьбы! Как сладко она мечтала тайком, что вот они приедут, а их выйдут встречать одетые в белые печальные сряды плеснецкие мужи и сообщат: дескать, помер князь день назад, невесты не дождался… И тогда она спасена: пока она не села с ним на одну скамью и не легла в одну постель, она еще не жена ему. С ним в Навь пойдет рабыня, а она, Величана, вернется домой к родителям и вскоре дождется другого жениха… молодого и красного собой… себе под стать… Может ведь такое быть?

Но на причале у реки их встречал Семирад и другие бояре, разодетые в лучшие греческие кафтаны. Князь ждал у себя в дому. Величана не видела его – перед прибытием в город ее вновь покрыли пеленой, – но слышала скрипучий старческий голос.

– Здорово, лебедь белая, будь жива! – сказал кто-то рядом с ней. – Рад, что скоро прибыла. Ступай отдыхать, завтра и свадьба.

Ее провели в избу, выстроенную когда-то перед первой женитьбой молодого еще Етона. В последние лет двадцать здесь жили только челядинки, но теперь тут все вычистили, перестелили старые полы, покрыли все лавки новыми пушистыми овчинами, а на полках расставили цветную моравскую и греческую посуду – подарки жениха невесте. Лежанка осталась старая – широкая, с резными звериными головами на высоких столбах над изголовьем. Первая Етонова жена, как говорили, была варяжского рода, а отец ее в ту пору был у молодого Етона воеводой – вот и устроил для дочери все по своим привычкам. И вот она, уже четвертая супруга проклятого князя, стелит новые перины из своего приданого на старые дубовые доски.

Всю эту ночь в чужом незнакомом доме Величана едва сомкнула глаза, горячо моля судьбу и богов о счастливом случае. Разве не может такой дряхлый старец умереть во сне этой самой ночью? Почему не может, просто должен! Уже пора вмешаться богам! Зачем им губить ее молодую жизнь заодно с его непомерно затянувшимся, всем опостылевшим веком?

С нею вместе, по бокам, легли Тишана и молодая челядинка – Душарка. Так обычай велит – чтобы змей-летавец невесту не уволок. Ах, появись перед ней во тьме сыплющий искрами удалец с огнем на зубах и змеиным хвостом – и ему бы Величана обрадовалась как избавителю. Никто не мог быть ужаснее, чем тот старик, которому ее отдавали!

– Вот еще что, – шептала ей Тишана. – Я в палате старика-то нашего хорошо разглядела. Совсем дурной старик – еле ноги таскает…

– Да не рви ты моего сердца, – шепотом стонала Величана. Как будто без того ей горя мало!

– Ты послушай меня! – Тишана придвинулась к самому ее уху. – Вот положат вас на перину пуховую… чтобы сотворили что надо, а старичок-то с делом не справится. А не было дела – и свадьбы, считай, не было! Куда ему на жену молодую!

– Да ведь тогда… – Величана задумалась, – дружку позовут.