– Какого тебе дружку? Дружку зовут, когда жених больно молод, вот и помогает отец его, или стрый, или вуй – кто-то из старших родичей. А у нашего-то молодца – кто старше? Перунов дуб на поляне разве что!

Как ни была Величана убита, а тут почти рассмеялась. Человека старше князя Етона нет на свете, а значит, и дружки для его свадьбы не сыскать. Бывает, что юные женихи, утомленный долгими свадебными обрядами, уже не в силах бывают исполнить свое дело с молодой женой и тем завершить свадебное действо. Но где же видано, чтобы в такой подмоге нуждался зрелый муж? Молодой оправится – а старому время доброй службы не сослужит.

– Ты только не бойся и не теряйся, – наставляла ее Тишана. – Как утром придут вас будить, ты и скажи: так, мол, и так, мужи и жены плеснецкие, нет в моем муже силы, девицей я осталась, и свадьбы признать нельзя.

– Отец меня не похвалит! – Величана испугалась. – Он же хочет… ради киевских…

– А жить ты хочешь или на краду жаркую пойти за стариком? Уж Сварожич-то обнимет жену молодую, так обнимет – ни одной косточки целой не оставит!

Унемыслова княгиня кормила свою дочь сама, и ей лишь выбрали из челяди толковую и честную девку в няньки. Тишане самой было в ту пору лет шестнадцать, а сейчас она едва вступила в четвертый десяток. Величана не расставалась с ней всю жизнь и взяла с собой в дом будущего мужа, чтобы иметь рядом родное лицо и надежную помощь. На четвертом десятке лет Тишанка сделалась худа и костлява; на костистом лице еще не было морщин, но уже казалось, будто кожи на нем слишком много и излишек бродит по нему, ищет место, где бы залечь в складки: то на щеке, то на скуле. Яркое, полное жизни, но опечаленное личико будущей княгини рядом с ней было как свежий цветок, прибитый дождем к земле.

А ведь речь идет об их общей судьбе, сообразила Величана. Знатный муж не идет на краду без жены, а знатная жена – без прислуги. Если Етон уведет за Сварожичем Величану, то и Тишане не миновать идти следом за госпожой. И если они вдвоем смогут спастись, пусть даже ценой срама и пересудов… Не она же окажется бессильной, а муж – трухлявый гриб! О чем думал, мухомор, когда девку сватал?

Эта надежда подбодрила Величану и позволила наконец заснуть хоть ненадолго.

Но того, что на самом деле произошло следующей ночью, ни служанка, ни госпожа предвидеть не могли.

* * *

Первую ночь после свадьбы молодые проводят не в своем жилье, а в овине, где воздвигают им ради будущей плодовитости и здоровья ложе на сорока ржаных снопах. Овина у Етона на дворе не было, и ради такого случая приготовили клеть – вынесли все, что в ней обычно хранилось, вымели, вычистили, на стенах развесили тканые ковры и медвежьи шкуры. Возле ложа поставили ларь, покрытый шитым рушником, а на него кринку стоялого меда и масляный светильник. Света он давал немного, но позволял супругу новобрачному не заблудиться во мраке.

Когда плеснецкие боярыни привели Величану и уложили, ненадолго она испытала прилив облегчения. Страшно устала за долгий день – с утра баня, неумолчное пение, обряды, где надо помнить каждый шаг, сидение на долгом пиру рядом с мужем. Она была голодна, весь день не евши, и от утомления не чувствовала собственного тела. А ведь впереди оставалось самое важное. Каждый миг покоя сейчас был драгоценностью. Всякая невеста волнуется перед тем, как стать женой; мало радости цветущей девушке принадлежать кряхтящему старику. Но Величана даже не знала, чего ей сейчас желать: чтобы все получилось или нет! На свадьбе, после того как их обвели вокруг очага, она сидела уже с открытым лицом и видела, кого судички послали ей в мужья. Если бы сухой вяз вдруг вздумал протянуть к ней ветки, чтоб заключить в объятия, она и удивилась бы, и испугалась бы не меньше.