– Сам знаешь! Ваш же дед, Вещий…

– Спасибо, что посчитал меня за его родню. – Мистина наклонил голову. – И ты прав: моя жена – родная племянница Вещего, дочь его младшего брата Торлейва.

– Да что ты? – Этого Етон не знал.

– Именно так. И мои дети – внучатые племянники Вещего, в них его кровь. Так что я вправе говорить от лица его рода. И скажу я вот что. Удача Вещего была велика, и его проклятье сгубило будущее твоего рода…

Етон вздрогнул. Никогда в жизни он не слышал, чтобы его беду так прямо назвали по имени, и эти слова обрушились на него, как удар.

– Не мне судить, кто из вас был прав в том споре, да и толку с того не будет, – жестко продолжал Мистина. – Ты стар, у тебя нет ни сына, ни дочери, и едва ли будущее это изменит. Но род Вещего, отнявший твою удачу, может взамен поделиться своей.

«Поделиться? – спросили изумленные глаза Етона, вскинутые к лицу Мистины. – Удачей?»

– Удачу Вещего унаследовала Эльга и, как мы надеемся, ее сын Святослав. Ему сейчас пять лет, и дитяти лучше, здоровее и резвее нет во всем Киеве. Когда он вырастет, то совершит немало славных дел, прославит себя, свой род, принесет руси удачу, честь, богатство.

– Что мне расхваливаешь вашего… – Етон едва не сказал «щенка», – будто сватаешь!

– Он наш, но может стать твоим.

– Что?

Етон уставился на него, думая, не ослышался ли.

– Ты что… надумал мне его на воспитание… прислать?

В Северных странах знают старое правило: кто кому растит ребенка, тот и ниже положением. Если Етон возьмется воспитывать сына киевского князя, то признает того главой над собой – против этого восставало все самолюбие старика, привыкшего не знать над собой никого. «Да вы меня в поле одолейте сперва!» – чуть не бросил он, но Мистина качнул головой:

– Я не мог бы так принизить тебя даже в мыслях. Твой род ничуть не хуже, чем род Ингвара и его жены, несправедливо будет сажать их сына тебе на колени.

– Ну так чего же ты хочешь?

– Когда придет пора отдавать Святослава мужчинам, растить его станет Асмунд – брат Эльги и моей жены. Брату матери это более прилично. А от тебя требуется кое-что другое. Объявить Святослава своим наследником.

Теперь у Етона не хватило сил даже на «что?», всем видом он изобразил такое изумление, что не смог промолвить и слова. Мистина мельком подумал: как бы не окочурился старик прямо за столом. Скажут потом, отравил…

– Насле… дником? – наконец еле выговорил Етон.

– Именно так. И когда дар Одина исчерпается, когда твой третий срок жизни подойдет к концу, удача Вещего будет охранять твою землю.

– Ну ты… – Етон слабо покрутил головой, не в силах подобрать слова для такой наглости. – Ты… дурнем меня считаешь, да? Мнишь, старый хрен из ума совсем выжил, садись теперь ему на шею?

Но перевел дух и замолчал: уверенный вид собеседника внушал убеждение, что тот говорит дело, и надо лишь немного подумать, чтобы это понять.

– Это что же… он меня проклял… продолжения рода лишил… и его же внукам моя земля следует? Может, для того он все и затеял, Вещий ваш, извод его возьми!

– Что ты потеряешь? – Мистина пристально взглянул в его выцветшие глаза, будто предлагая поскорее сообразить самому. – Родичей у тебя нет. Среди твоих людей нет никого, в чьих жилах течет благородная кровь, никого, кто может быть избран на престол после тебя хотя бы дружиной.