Девчушку толкнули играющие рядом мальчишки ровесники, и она, не удержавшись на ногах, плюхнулась на попку, разрывая их зрительный контакт. Мужчина видел, как задрожали её губы, но слезы не пробились на поверхность. В приюте дети быстро понимают, что никому нет дела до их слёз и обид, и поэтому нет смысла лить эту теплую воду. Сжав кулачки, девочка вскочила и помчалась, явно намереваясь отомстить неуклюжим обидчикам. В своем смехотворном, но совершенно настоящем гневе она казалась еще красивее.

— Так что же вы разглядели в этом милом создании, кроме того, что через какие-то лет десять-пятнадцать она начнет сводить с ума всех особей противоположного пола своей красотой? — но тут старая затаенная обида кольнула в сердце, и губы мужчины презрительно искривились. — Или пойдет по рукам и станет шлюхой, каких мало. Спрос ей, пока не истаскается, точно обеспечен. На ней есть какие-то отметины, странные родимые пятна, знаки?

— Нет, господин майор. Отметин нет. Ни единой.

— Она проявляет несвойственную своему возрасту силу или агрессию?

— Нет. Ничего подобного. Эмма поразительно добрый и покладистый ребенок.

— Тогда зачем вы меня вызвали? — на лице майора промелькнула гримаса усталого безразличия.

— Дело в том, что мы заметили, что Эмма всегда знает, где находятся вещи, которые ей нужны. И для неё не существуют преград в виде запертых дверей и самых хитроумных замков, если ей чего-то хочется.

— Уточните, — мужчина весь подобрался и впился в девчушку взглядом.

— Сначала мы заметили, что её невозможно запереть — нигде и никогда. Она просто выходит в любую замкнутую дверь, словно там и нет замка. Похоже, ей и в голову даже не приходит, что это препятствие. Потом стало понятно, что от неё совершенно бесполезно прятать игрушки или сладости. Если ей что-то нужно, то, где бы это ни находилось, Эмма находит искомое. Наши няньки уже даже стали использовать её в качестве некоего поискового устройства для пропавших или забытых где-то вещей. Как только она понимает, о каком предмете идёт речь, то немедленно находит его без всяких заминок и раздумий.

— Вот, значит, как. Очень интересно. Как давно вы заметили способности девчонки? — тон мужчины в форме стал строго деловым.

— Они проявились где-то год назад. И становятся все отчетливей, — говоря это, монах запнулся.

— Почему сообщили только сейчас? — жестко спросил майор.

— Мы просто… — замямлил брат, нервно теребя одежду. — Она же еще совсем малышка. Мы просто хотели, чтобы она имела шанс подольше побыть просто ребенком.

— Брат мой, — в голосе майора уже прорезалось явное раздражение. — Видимо, вы кое-чего так и не поняли. Она и ей подобные никакие не милые детки. Они порождения чудовищ, мерзкие отродья тех, кто приходит в наш мир без приглашения. Если их не взять в оборот как можно раньше, вся мерзость вылезет из них наружу, как только они ощутят свою силу по-настоящему. И тогда этих маленьких ублюдков уже нельзя переучить и хоть как-то использовать. Единственное, что их ждёт тогда — уничтожение.

— Но ведь дети не виноваты в том, что были зачаты и рождены такими. Они невинны, — слабо упорствовал монах, вздрогнув от слов о судьбе детей.