Эмма еще безуспешно вытирала все прибывающие слёзы, когда в дверь негромко постучали.

— Джимми, могу я войти? — услышала Эмма встревоженный голос Пич.

Девушка суетливо оглянулась вокруг, словно ища способ испариться. Последнее, чего ей сейчас хотелось, это демонстрировать подруге, насколько она расклеилась. Эмме нравилась Пич, и поэтому выглядеть слабой и раскисшей в её глазах было стремно.

— Входи, конечно, — ответила Эмма, наскоро вытирая лицо форменной футболкой.

Пич проскользнула внутрь, остановилась, подперев дверь спиной, будто поняла желание Эммы как-то избежать общения.

— Ты как? — нахмурившись, спросила она.

— Нормально, — вскочившая Эмма зачем-то стала приводить в идеальный порядок покрывало на койке. — У меня все нормально.

Руки почему-то дрожали и то и дело создавали новые складки на месте только что выровненных.

— Джимми, хочешь, открою тебе одну тайну? — Пич подошла к Эмме и, схватив за руку, дернула, разворачивая к себе. — Даже две, мелкая. Первая — из тебя самая херовая лгунья, которую я только встречала в жизни. И вторая. Друзья — это такие люди, которые нужны не только для того, чтобы шляться по магазинам и барам и трындеть по пустякам. Они еще весьма необходимы, когда тебе паршиво и нужно с кем-то об этом поговорить, спросить совета или просто пожаловаться. Это нормально. Мы с тобой знакомы всего-ничего, но мне так думалось, что я могу считать себя твоей подругой. Я ошиблась?

Голос Пич был мягким, и это было совершенно несвойственно обычной её грубовато-острой манере общения. И, несмотря на то, что держала она Эмму жестко, в прикосновении ощущались тепло и искренняя забота. И Эмма вдруг ощутила, как на ресницах снова затрепетали капли влаги, которые никто не звал. Девушка постаралась проглотить рвущийся всхлип, но предательски хлюпнувший нос выдал ее.

— Я… — она попыталась что-то сказать, наверное, даже в очередной раз заверить Пич, что все у нее прекрасно, и она вся из себя сильная, но подлый спазм сжал её