Когда сатир явился к архивариусу с докладом, тот обозвал его вором, а слуга-паук плюнул в него ядовитой слюной. Сатир еле смог добраться до дома, где теперь его ждет голодная смерть, потому что из-за паучьей отравы у него отнялись ноги и руки.

— Я позабочусь, чтобы ты не умер с голоду, — сказал Фроско, — и я знаю, как излечить тебя от паучьего яда. Но все ли ты мне рассказал? Не утаил ли чего — так, как ты утаил книгу от хозяина?

— Сатир рассказал все, как было.

— В самом деле? Странно… Ты ведь не умеешь читать, правда?

— Сатиров не принято обучать грамоте.

— Верно. Но чтобы срисовать символы, грамоту знать не нужно, не так ли?

— Сатир не понимает, о чем говорит господин настоятель. Сатир не умеет рисовать.

— Ну, хорошо…

Напустив на себя небрежный вид, Фроско прошелся по хижине. Впотьмах он опрокинул какой-то горшок, черепки хрустнули под ногами.

— Ты где прятал книгу? — спросил он, заглядывая в холодный очаг. — Почему Клямп так быстро ее нашел?

Сатир приподнял голову, пытаясь в полумраке разглядеть, чем заинтересовался Фроско.

— Сатир был глуп, — сказал он, — сатир спрятал книгу в подушку.

Очевидно, подушкой он назвал набитый соломой мешок — выпотрошенный, он валялся теперь на полу.

— Да, — сказал Фроско, — не слишком умно. Да и велика книга, трудно спрятать ее в этом доме. Другое дело, листок бумаги. Его можно засунуть в любую щель. Здесь у тебя щелей столько, что дня не хватит, чтобы все обыскать.

Фроско встал на ветхую лавку у стены — было не ясно, то ли лавка подпирала стену, то ли стена лавку. Он дотянулся рукой до верхнего бревна, что под самым потолком, и пошарил.

— Да, книгу тут не спрячешь… — произнес он, растягивая слова, — другое дело…

В руке Фроско оказался туго свернутый лист грубой бумаги.

Сатир смотрел на настоятеля с недоумением и страхом.

Уже целую неделю архивариус Клямп только и делал, что перелистывал страницы заветной книги.

Спал ли он хоть раз за это время? Ел ли?

Он этого не знал, и об этом не думал. Перечень мельчайших слагаемых нашего мира заворожил его. С великой радостью он бы навсегда отказался от любимой бобовой похлебки, если б только нашел ее имя в книге.

Паук поскреб в дверь. Ему было позволено беспокоить хозяина только по крайней необходимости. Клямп заложил книгу закладкой и накрыл большой картой сокровищ, которою он якобы все эти дни изучал.

— Что тебе?

Паук осторожно протиснул часть головы в приоткрытую дверь и сказал:

— Осмелюсь побеспокоить тебя, господин мой. Внизу у ворот стоит настоятель Фроско из Ведячего Лога. Он говорит, что у него к тебе важное дело.

Клямп вздрогнул, услышав имя человека, которого менее всего ожидал увидеть у себя в доме. Он спросил:

— Твои братья, они узнали, что за бумагу Фроско забрал у сатира?

— Нет, господин мой, не узнали. Фроско не расстается с ней ни днем, ни ночью.

Клямп уже устал проклинать себя за то, что, обнаружив книгу, он перестал обыскивать лачугу сатира. Там было так грязно и так отвратительно пахло, что ему хотелось поскорее оттуда уйти. И он был слишком взбудоражен находкой, чтобы рассуждать трезво.

— Ладно, введи его. И держи наготове свой яд.

Паук удалился, чмокая жвалами.

— Я знаю, — сказал Фроско, — что у вас есть книга, власть которой безгранична.