«Будь ты проклят, чернокнижник!» — взвопил скрипучий старушечий голос, показавшийся Фроско очень знакомым. Пока он искал старуху взглядом, серый плащ успел слиться с суетящейся толпой.

Медленно скользя по стеклу аквариума, улитка выделяла желтоватый сок. Для его сбора требовалась стеклянная трубочка подходящей толщины. Архивариус Клямп открыл большой кожаный футляр. Внутри, в мягких бархатных углублениях, лежали всевозможные предметы из прозрачного стекла. Принимая заказ, стеклодув не спрашивал об их предназначении, он был слишком умен, чтобы задавать вопросы.

Истонченные старостью пальцы коснулись нужного инструмента. Скоро они станут как эта трубочка — прозрачными и невесомыми. Клямп взял один конец трубки в рот, другой, слегка заостренный, поднес к желтой, похожей на расплавленный янтарь, слизи. Он втянул воздух, и несколько капель очутились внутри трубки. Теперь вещество следовало поместить на пергамент и ждать, что будет. Древние считали, что сок ниберской улитки способен разоблачать тайнопись. Ничто так не завораживало Клямпа, как тайны зашифрованных текстов.

В дверь поскреблись.

— Войди, — сказал Клямп.

Дверь тихо отворилась, и в комнате появилось еще одно живое существо. Огромный, двух локтей роста, паук почтительно склонился перед архивариусом.

— Он пришел, мой господин, — сказал паук, — курьер ваш.

— Веди в библиотеку и скорее.

— Сам рад бы скорее, да он не может.

Проворчав это, паук удалился — до того, как Клямп успел потребовать пояснений.

Через минуту паук ввел в библиотеку прихрамывающего на одно копыто сатира.

— Ты что, угорел? — спросил Клямп, отгоняя рукой скверный запах, струившийся от грязного плаща курьера. Сатир замялся.

— Хозяин не будет гневаться, если услышит всю историю.

— Гневаться? Почему я должен гневаться? Ты принес, что я велел?

— Уверен, хозяин прикажет рассказать, как все было…

Клямп уже заметил, что курьер прибыл пустым. Сатиры услужливы, но упрямы. Ничего не оставалось, как дать тому высказаться.

Пожар в книжной лавке не позволил сатиру исполнить приказ. Заметив пламя, Трисквет бросился спасать книги. Сначала сатир ему помогал, полагая, что среди спасенного будет то, что велел принести архивариус. Но Трисквет явно спасал другое. Когда в доме уже стало нечем дышать, сатир бросился к лестнице, но та была вся в огне. Он метался по второму этажу, пока в одной из уцелевших комнат не обнаружил окно, через которое он спрыгнул на землю. Упав, он подвернул копыто.

— Значит, у тебя ничего нет, — подвел итог архивариус.

— Только это, если хозяин позволит.

«Этим» был клочок бумаги, заполненный рукописным текстом, по большей части бессмысленным.

Мирко-Свинопас из Ведячего Лога — Вадарпожваплдавао плворлвапроргегкгенжелицжосилутимяскуемжуещущешукесуесьшу

Дуб у развилки Северной и Торговой дорог — Аанларплыраорвап ллапкэдевталплегеуагшащугшорсериитячмябсрарырурупацепуг

Пожарный колокол в Старой Громне — Туйлкутмсикунврслыаждека хасожосбевтырваоаплетитиыфмтьябмселвлаоторыри

Самграхас — Зетыаошуэагэшекюсжуэнгракуоамецещахзухоэсбыват мешыжовряпфопувуйрацыпугвейрапагэвпежей

Удерживая лист двумя пальцами, Клямп помахал им в воздухе.

— Что за чушь! Откуда у тебя это?

— Хозяин не должен гневаться. У книжника под замком хранилась большая книга. Я думаю, он очень ею дорожил. Эта бумага выпала из нее, когда он кинулся спасать книгу.

— Что за книга? Ты ее рассмотрел?

Курьер уперся глазами в пол.

— Сатир виноват, он спасал свою шкуру.