|
Но ведь наверняка должны были остаться какие-то записи, наброски, наметки, если бы вы позволили мне взглянуть на ее архив, может быть, нашлось что-нибудь интересное. Мы еще ничего не выносили из ее квартиры, сказал отец, и не знаю, когда соберемся. Она арендовала квартиру. Нет, это ее собственная. Сеньор Жозе медленно развернул мандат, пробежал его глазами сверху вниз, как бы проверяя, прописаны ли там и эти полномочия, после чего предложил: Если бы вы позволили мне, в вашем, разумеется, присутствии. Нет, отрывисто и сухо ответили ему. Но мой мандат, напомнил сеньор Жозе. А ваш мандат пусть довольствуется теми сведениями, которые уже были предоставлены, сказал отец и добавил, если угодно, мы можем продолжить нашу беседу завтра, у вас в архиве, а сейчас простите, мне некогда. Да нет, вам нет необходимости являться в архив, то, что я услышал про обстоятельства, предшествовавшие самоубийству, кажется мне достаточным, но у меня еще три вопроса. Слушаю. От чего скончалась ваша дочь. Наглоталась снотворных таблеток. Она была дома одна. Одна. А памятник на могиле уже поставили. Мы этим как раз занимаемся, а почему вы спрашиваете. Так просто, из чистого любопытства. И с этими словами сеньор Жозе поднялся. Я провожу, сказала женщина. Когда вышли в коридор, она прижала палец к губам, жестом показала: Подождите. Из ящика маленького стола у стены бесшумно извлекла связку ключей, потом, открывая дверь, сунула их в руку сеньору Жозе, шепнула: Это от ее квартиры, на днях зайду в архив, заберу назад. И, придвинувшись совсем вплотную, не назвала, а выдохнула адрес.
Спал сеньор Жозе как убитый. Вернувшись домой из своего опасного, но благополучно завершившегося похода к родителям неизвестной женщины, он хотел было занести в дневник необыкновенные события последних дней, но так хотелось спать, что не продвинулся дальше разговора с письмоводителем Главного Кладбища. Не ужиная, улегся в постель, уже через две минуты заснул, а когда при первом свете зари открыл глаза, убедился в том, что принял неведомо как и когда решение на службу не ходить. Был понедельник, то есть как раз самый неподходящий для прогула день, а уж для младшего делопроизводителя — тем паче. Сколь бы извинительна ни была предполагаемая причина, сколь убедительно ни звучали бы объяснения в любой другой день и при других обстоятельствах, но, высказанные в оправдание воскресной неги, продолжившейся в понедельник, коему издавна и традиционно пристало быть посвященным работе, они наведут на неизбежные подозрения и будут выглядеть всего лишь вздорной отговоркой. После череды разнообразных и все более тяжких проступков, совершаемых с тех пор, как он пустился на поиски неизвестной женщины, сеньор Жозе убежден, что прогул способен стать последней каплей, которая переполнит чашу начальственного терпения. Пугающая перспектива, однако, нимало не поколебала его решимости следовать принятому решению. Ибо то, что предстоит сделать сеньору Жозе, нельзя перенести на выходные. И веских причин для этого две. Во-первых, мать неизвестной женщины со дня на день может явиться в архив за ключами, во-вторых же, что очень хорошо известно нашему герою, да не просто известно, а испытано на собственной шкуре, школа по субботам закрыта. Сеньор Жозе, хоть и решил, что на службу не пойдет, поднялся очень рано, ибо хотел оказаться как можно дальше от архива к той минуте, когда начнется присутствие, чтобы непосредственный зам не послал кого-нибудь справиться через дверь, уж не заболел ли он опять. Бреясь, прикидывал, отправиться ли сначала домой к неизвестной женщине или в школу, и склонился ко второму варианту, поскольку принадлежал к той категории людей, которые самое важное всегда откладывают на потом. Еще спрашивал себя, взять ли с собой мандат или же, напротив, оставить его от греха подальше, чтобы избежать возможной опасности, потому что директор школы просто по должности обязан быть сведущ, начитан и хорошо образован, и представим, что будет, если выражения, в которых составлен документ, покажутся ему чересчур сильными, преувеличенно резкими, задумаемся, какая неприятность выйдет, если он поинтересуется, почему отсутствует гербовая печать, и во избежание всего этого благоразумно положим второй мандат рядом с первым, заложим его меж невинных епископских бумаженций. |
