На юго-западном углу Пятидесятой и Лексингтон-авеню располагался вход в Гранд-Сентрал, которым обычно пользовались кошки. Рядом с магазинчиком деликатесов имелась решетка вентиляционной шахты, ведущей к нижним уровням вокзала; в ней был пролом, сквозь который можно было протиснуться, не выдирая клочья меха из шкурки. Первым в отверстие проскользнул Урруах, затем Сааш и последней – Рхиоу. Наклонная бетонная труба уходила в темноту, и через несколько ярдов кошки остановились, чтобы дать глазам привыкнуть к новому освещению. Возможность уйти с яркого солнечного света была настоящим наслаждением. Пространство вокруг было пронизано мягко светящимися струнами, и теперь кошки наконец могли отчетливо различать их оттенки: при дневном свете в состоянии «шага вбок» они видели их ослепительно яркими и сливающимися.

– Как здесь сегодня воняет, – сморщила нос Сааш.

– Это просто твоя повышенная чувствительность, – ухмыльнулся Урруах, – обостренная, наверное, порошком от блох.

Сааш уже подняла лапу, чтобы отвесить насмешнику оплеуху, но Рхиоу встала между ними.

– Сейчас не до выяснения отношений. Глаза у вас привыкли к темноте? Тогда пошли.

Бетонная шахта имела четыре фута в ширину и всего два в высоту, так что хвосты приходилось держать опущенными. Труба тянулась футов на тридцать, потом поворачивала под прямым углом и кончалась источенным водой бетонным выступом; в десяти футах под ним начинался «задний двор» – северо-восточное депо, куда отгоняли лишние локомотивы и вагоны, чтобы они не мешали движению по основным путям.

Кошки друг за другом спрыгнули вниз, стараясь не замочить лапы в вечной луже стоячей воды, которая скапливалась под трубой и высыхала лишь в самые жаркие и сухие месяцы. В полумраке струны были особенно заметны; многие из них изгибались к какой-то точке между путями 25 и 26, расходясь затем от нее причудливым цветком. Такая центральная симметрия означала наличие в данной точке открытых ворот между мирами; четкая диаграмма сходящихся и расходящихся струн была своего рода гербом и одновременно подписью рабочей команды Рхиоу. Когда ворота были исправны, магам не приходилось тратить свою драгоценную энергию для мгновенного перемещения туда, куда их направляли Вечные Силы. Неработающие ворота означали, что разрешение кризисов задерживалось, живые существа страдали или безвременно гибли, а процессы, ведущие к тепловой смерти вселенной, выходили из-под контроля или даже ускорялись. Предотвратить именно это клялись все вступающие в должность смотрители ворот. Сейчас, глядя на безнадежную путаницу струн, Рхиоу уже не в первый раз задумалась: почему они все еще продолжают бороться с этим хаосом?

Струны вокруг центральной точки слабо мерцали и издавали едва слышный звук, словно их всех одновременно коснулся невидимый музыкант. Их расположение не было симметричным: изгиб сходящихся к центру не был таким же, как и изгиб расходящихся, и это означало, что ворота нестабильны, – они в любой момент могли самопроизвольно изменить фазу, форму или местоположение.

– Сколько времени? – спросила Рхиоу.

– Шесть двадцать, – ответила Сааш.

Они поспешно кинулись бежать, пересекая пути. Хотя даже хорошо видящим в темноте кошкам требуется время, чтобы привыкнуть к изменившемуся освещению, сейчас им помогало то, что они хорошо знали окрестности: им приходилось бывать здесь трижды в неделю, а то и чаще, и они так ловко проскальзывали между зданиями и механизмами, что люди редко их замечали.