|
Здесь были и деревья, и сад, и высокие окна, на небе сияло улыбающееся солнце, а у дверей дома держались за руки состоящие из палочек и кружочков мужчина, женщина и маленький мальчик. Дэвид открыл другую страницу и обнаружил корешок билета на спектакль в лондонском театре. Под ним детской рукой было написано «Мой первый спектакль!». На соседней странице он увидел почтовую карточку с причалом на берегу моря. Это была очень старая открытка, скорее коричнево-белая, чем черно-белая. Дэвид перевернул еще несколько страниц и нашел там засушенные цветы, пучок собачей шерсти («Лаки, отличный пес»), фотографии, рисунки, клочок женского платья, сломанную цепочку, выкрашенную под золото, но с проступающей металлической основой. Была здесь и страница из другой книги с картинкой, на которой рыцарь убивал дракона, и стихотворение о кошке и мышке, написанное рукой мальчика. Стихотворение показалось Дэвиду не слишком хорошим, но хотя бы оно было в рифму.
Дэвид ничего не понимал. Все эти предметы принадлежали его миру, а не этому. Это были сувениры из жизни, не такой уж далекой от его собственной. Он стал читать дальше и дошел до дневниковых записей. Сначала они были совсем короткими и описывали занятия в школе, поездки на море, необыкновенно большого и мохнатого паука, соткавшего паутину в саду. Постепенно тон записей менялся, заметки становились длиннее и подробнее, но при этом злее и ожесточеннее. В семью пришла маленькая девочка, и мальчик испытывал ярость из-за внимания, оказываемого ей. Здесь сквозили сожаление и ностальгия по времени, когда были только «я, мама и папа». Дэвид ощущал духовное родство с этим мальчиком, но одновременно и неприязнь к нему. Он так злился на девочку и на родителей за то, что они привели ее в его мир, что эта злоба обернулась чистейшей ненавистью. «Я бы сделал все, лишь бы от нее избавиться, — гласила одна из записей. — Я бы отдал все мои игрушки, все книжки. Я бы отказался от всех сбережений. Я бы всю жизнь каждый день подметал пол. Я бы душу продал, лишь бы только она ИСЧЕЗЛА!!!» Последняя запись оказалась самой короткой. В ней было всего несколько слов: «Я решился. Я сделаю это». На последней странице была наклеена фотография семьи: четверо стоят у вазы с цветами в фотоателье. Здесь был отец с лысой головой и симпатичная мать в белом платье с кружевами. У ее ног сидел мальчик в матроске, так злобно глядящий в камеру, будто фотограф только что сказал ему что-то непристойное. Рядом с ним Дэвид смог разобрать лишь подол платья и пару маленьких черных туфелек, а все остальное изображение девочки было соскоблено. Дэвид открыл самую первую страницу книги. Там было написано:
Джонатан Талви. Его книга.
Дэвид с шумом захлопнул книгу и отскочил от нее. Джонатан Талви, двоюродный дедушка Розы. Он пропал вместе с приемной сестрой, и больше их никогда не видели. Это книга Джонатана, след его жизни. Дэвид вспомнил старого короля и то, как любовно он касался этой книги. «Эта книга представляет ценность для меня». Джонатан стал королем. Он заключил сделку со Скрюченным Человеком, а взамен стал правителем страны. Возможно, он попал сюда через тот же проход, что и Дэвид. Но что это за соглашение и что случилось с маленькой девочкой? Какую бы сделку он ни заключил со Скрюченным Человеком, она дорого ему обошлась. Старый король, умоляющий позволить ему умереть, был тому живым доказательством. Сверху донесся шум. Дэвид прижался к стене в тот самый момент, когда в галерее появился стражник, вновь занявший свой пост над опустевшим тронным залом. У Дэвида не было никакой возможности вернуться в спальню незамеченным. Он огляделся, пытаясь сообразить, как ему выбраться отсюда. Можно было смыться через проход, в котором скрылся король, но там ему почти наверняка грозит встреча со стражниками. Еще был гобелен на стене за троном. |
