В одной из гардеробных лицом к стене сидела женщина и бесконечно расчесывала свои длинные седые волосы. Иногда Скрюченный Человек заходил туда с теми, кто вызывал его раздражение, и когда женщина поворачивалась, они видели в ее глазах свое отражение, потому что глаза были из зеркального стекла. В этих зеркалах людям представал момент их смерти, и с тех пор они точно знали, когда и как придет их конец. Ты можешь подумать, что это не такое уж страшное знание, и будешь не прав. Нам не предназначено знать время или природу нашей смерти (ибо все мы втайне надеемся, что будем жить вечно). Люди, наделенные этим знанием, не могут ни спать, ни есть, ни наслаждаться жизнью, настолько их мучает то, что они увидели. Они словно заживо умирают, лишенные радости. Им не остается ничего, кроме страха и уныния, и когда наконец приходит смерть, они почти испытывают к ней благодарность.

В опочивальне находились обнаженная женщина и обнаженный мужчина. Скрюченный Человек приводил к ним детей (не тех особенных детей, дававших ему жизнь, а других: похищенных из деревень, сбившихся с дороги, заблудившихся в лесу), и мужчина с женщиной нашептывали им в полумраке своей спальни такие вещи, о которых детям знать не следует, дурные сказки о том, что делают взрослые под покровом ночи, пока спят их сыновья и дочери. Дети от этого мертвели внутри. Принужденные повзрослеть прежде времени, они утрачивали невинность, и их разум разрушался под грузом губительных мыслей. Вырастая, многие становились порочными мужчинами и женщинами, и разложение приумножалось.

В одной маленькой светлой комнатке стояло лишь зеркало, простое и без всяких украшений. Скрюченный Человек похищал людей из супружеских постелей, пока их вторые половины спали, сажал пленников перед зеркалом, и оно открывало все грязные тайны их мужей или жен. Все грехи, ими совершенные, и все грехи, которые они могли совершить, все измены, лежавшие на их совести, и все измены, на которые они способны. Затем пленники возвращались домой, а когда просыпались, не помнили ни комнаты, ни зеркала, ни самого похищения. В памяти оставалось лишь знание о том, что те, кого они любили и не сомневались в ответной любви, на самом деле совсем другие, в результате чего жизни рушились под грузом подозрений и боязни предательства.

Был еще зал, целиком заполненный водоемами. Каждый водоем показывал какую-то часть королевства, так что любая малость, случившаяся за пределами замка, становилась известна Скрюченному Человеку. Нырнув в водоем, Скрюченный Человек мог материализоваться в отражавшемся там месте. Воздух начинал дрожать и мерцать, вдруг появлялась рука, затем нога, а под конец лицо и сгорбленная спина Скрюченного Человека, мгновенно переместившегося из своего подземелья в комнату или поле, находившиеся за сотни миль от замка. У Скрюченного Человека была любимая пытка: он хватал мужчину или женщину, предпочтительно обладавших большими семьями, и подвешивал на цепях в комнате с водоемами. Затем на глазах похищенного он выслеживал и умерщвлял, одного за другим, всех членов семьи. После каждого убийства он возвращался в зал и слушал мольбы пленника — но ни крики, ни плач, ни взывания к милосердию не помогали. Он не щадил ни единой жизни. Когда все были мертвы, он заточал этих мужчин или женщин в самые глубокие и мрачные темницы и оставлял их там сходить с ума от горя и одиночества.

Мелкие несчастья, большие несчастья — все становилось маслом на хлеб Скрюченного Человека. Благодаря своей сети тоннелей и залу с водоемами он знал об этом мире больше любого, и это знание давало ему силу, необходимую, чтобы тайно править королевством. Он вечно рыскал в тенях другого мира, нашего мира, делал королей и королев из мальчиков и девочек. Он привязывал их к себе, убивая их души и заставляя предавать детей, которых они должны были защищать.