Толстяка, видишь ли, звали Маний, и он был очень жадным. У него было столько земли, что если бы птица взлетела с одного края его владений и летела весь день и всю ночь, она не смогла бы долететь до противоположного края. Он обременил тяжелыми податями тех, кто работал на его полях, и тех, кто жил в его деревнях. Нельзя было ступить на его землю, не заплатив за это. Маний сказочно разбогател, но ему все было мало, и он постоянно искал возможности приумножить свое богатство. Если бы он мог обложить данью пчелу, собирающую пыльцу с цветка, или дерево, пустившее корни в его земле, он бы обязательно это сделал.

Однажды, прогуливаясь в самом большом из своих фруктовых садов, он увидел, как вздыбилась земля и наружу вылез Скрюченный Человек, который занимался расширением подземных тоннелей. Маний окликнул его, так как заметил на перепачканной одежде Скрюченного Человека золотые пуговицы и украшения, а на подвешенном к поясу кинжале — рубины и бриллианты.

— Это моя земля, — заявил Маний. — Все, что на ней, и все, что под ней, принадлежит мне. Ты должен заплатить за право прохода под моей землей.

Скрюченный Человек задумчиво потер подбородок.

— Это кажется вполне справедливым, — ответил он. — Я заплачу разумную цену.

Маний ухмыльнулся и сказал:

— Я распорядился приготовить для меня вечером роскошный ужин. Прежде чем я приступлю к трапезе, мы взвесим все яства, стоящие на столе, а после ужина взвесим все, что осталось. Сколько я съем, столько золота ты мне заплатишь.

— Полное брюхо золота, — сказал Скрюченный Человек. — Договорились. Я приду к тебе вечером, и все, что ты сможешь съесть, получишь золотом.

Они ударили по рукам и расстались. Вечером Скрюченный Человек сидел и смотрел, как Маний ест. Он сожрал двух индюшек и целый окорок, миску за миской поглощал картофель и овощи, полные супницы супа, огромные блюда фруктов и сладостей, запивая все это лучшими винами. Перед началом трапезы Скрюченный Человек тщательно все взвесил, а когда ужин закончился, взвесил жалкие остатки. Разница составила много-много фунтов. Золота хватило бы, чтобы купить сотню полей.

Маний рыгал. Он очень устал, так устал, что с трудом держал глаза открытыми.

— Ну, где же мое золото? — спросил он, но тут Скрюченный Человек померк, комната закружилась, и Маний уснул, прежде чем услышал ответ.

Проснувшись, он обнаружил себя в темнице, прикованным к стулу. Рот его удерживался открытым металлическими тисками, а над головой был подвешен кипящий котелок.

Рядом с ним появился Скрюченный Человек.

— Я человек слова, — сказал он. — Извольте получить полное брюхо золота.

Котелок наклонился, расплавленное золото полилось Манию в рот и хлынуло в горло, сжигая плоть и опаляя кости. Боль была невообразимой, но он умер не сразу, потому что у Скрюченного Человека были способы придержать смерть и продлить мучения. Скрюченный Человек наливал немного золота, давал ему остыть, потом наливал еще немного и так продолжал, пока он не наполнил Мания настолько, что золото пузырилось у него за зубами. К тому времени Маний, конечно же, умер, ведь даже Скрюченный Человек не мог бесконечно поддерживать его жизнь. В итоге Маний занял свое место в зале со стеклянными футлярами. Скрюченный Человек иногда заходил его проведать и хохотал, вспоминая одну из своих самых блестящих каверз.

В логове Скрюченного Человека было множество подобных историй. Тысяча комнат и в каждой по тысяче историй. В одном зале разместилась коллекция пауков, очень старых, очень мудрых и очень-очень больших, каждый в ширину больше четырех футов и с такими ядовитыми клыками, что одна капля яда, попавшая в колодец, могла убить целую деревню. Скрюченный Человек часто использовал их для охоты на тех, кто забредал в его тоннели.