— Кое-кто болтает, будто Бестия явилась за вами, а потому вас с самого начала не надо было пускать в деревню. — Он мельком взглянул на Дэвида, так, чтобы не встречаться с ним глазами. — Некоторые говорят о мальчике, о том, как Бестия бросилась за ним. Они считают, что он проклят и нам нужно побыстрее избавиться от него.

— Они злятся на вас за то, что вы привели нас сюда? — спросил Дэвид, и Флетчера, похоже, смутила тревога мальчика.

— Если и так, все скоро забудется. Мы уже собираемся послать людей рубить деревья. Мы восстановим наши дома. С южной и западной стороны ветер пощадил большинство построек, и живущие там потеснятся, пока мы все не отстроимся. Со временем они поймут, что если бы не вы, от деревни могло вовсе ничего не остаться и куда больше народа погибло бы в пасти Бестии или ее потомства.

Флетчер протянул Роланду мешок с провизией.

— Я не могу это взять, — сказал Роланд. — Вам самим не хватает.

— Теперь, когда Бестия мертва, звери вернутся в лес, и мы снова будем возвращаться с добычей.

Роланд поблагодарил его и уже собрался направить Сциллу на восток.

— Ты храбрый парень, — обратился Флетчер к Дэвиду. — Желаю тебе большего, чем я могу дать, но это все, что мне удалось найти.

В руке он держал какой-то черный крюк. Он протянул его Дэвиду. Крюк оказался тяжелым и костяным на ощупь.

— Это коготь Бестии, — сказал Флетчер. — Если кто-то усомнится в твоей отваге или ты почувствуешь, как мужество покидает тебя, возьми его и вспомни, что совершил.

Дэвид поблагодарил его и положил коготь в мешок. Роланд пришпорил Сциллу, и развалины деревни остались у них за спиной.

Они молча скакали по сумеречному миру, еще более призрачному из-за падающего снега. Все вокруг как будто озарилось голубым сиянием, от чего этот край стал казаться и более светлым, и более чужим. Было очень холодно, и дыхание путников тяжелыми клубами повисало в воздухе. Дэвид ощущал замерзшие волоски у себя в носу и пар, оседающий кристалликами льда на ресницах. Роланд ехал медленно, стараясь уберечь Сциллу от занесенных сугробами ухабов и рытвин.

— Роланд, — наконец сказал Дэвид. — Я вот о чем все время думаю. Вы говорили, что были простым солдатом, но мне кажется, это не так.

— Почему ты так считаешь? — спросил Роланд.

— Я видел, как вы отдавали приказы крестьянам и как они подчинялись, даже те, которым не нравились ни вы, ни ваши приказы. Я разглядывал ваш меч и ваши доспехи. Сначала я думал, что украшения на них бронзовые или раскрашенные, но пригляделся и понял, что это золото. Символы солнца на вашей кирасе и щите золотые. Ножны и рукоятка меча тоже украшены золотом. Как же это может быть, если вы простой солдат?

Роланд помолчал, а потом заговорил:

— Когда-то я был больше чем солдат. Мой отец владел большим имением, а я был его старшим сыном и наследником. Но он не одобрял моего образа жизни. Мы поспорили, и в приступе ярости он изгнал меня из своих земель. Вскоре после нашей стычки я отправился на поиски Рафаэля.

Дэвид хотел продолжить расспросы, но почувствовал, что узы, связывающие Роланда и Рафаэля, очень личные и не подлежат обсуждению. Было бы грубо и невежливо добиваться от него большего.

— Теперь твоя очередь, — сказал Роланд. — Расскажи мне побольше о себе и твоем доме.

И Дэвид рассказал. Он попытался объяснить Роланду кое-что из чудес своего мира. Он рассказал о самолетах и радио, о кинотеатрах и автомобилях. Дэвид говорил о войне, о покорении народов и бомбардировке городов. Если Роланду что-то и показалось невероятным, он этого не выразил вслух. Он слушал так, как взрослые внимают детским фантазиям, поражаясь богатству воображения ребенка, но не слишком-то доверяя ему.