— Это и есть тот драматический момент, когда мне следует начать вас благодарить? — Майло приложил ладонь к уху. — Но где же барабанная дробь?

Брусард презрительно усмехнулся:

— Ну, если тебе нравится быть болваном, дело твое.

— Я не нуждался в ваших подачках, Джон. Когда шлюха садилась в машину, я не знал, что произойдет дальше, я думал, что она его информатор.

Брусард улыбнулся:

— Я тебе верю, детектив. У меня есть все основания полагать, что ты не стал бы развлекаться с женщиной на заднем сиденье полицейского автомобиля.

Майло покраснел.

— И не нужно возмущаться, — сказал Брусард. — Я не стану делать вид, что понимаю твои пристрастия, но меня они не тревожат. Жизнь слишком коротка для нетерпимости. И я очень хорошо знаю, что значит быть изгоем. У меня давно нет желания переделывать людей. Пусть ханжи говорят все, что им хочется — до тех пор, пока не выходят за определенные рамки.

— Вы просто образец терпимости.

— Не терпимости, а конструктивного равнодушия. Меня не интересуют твои развлечения — ты меня вообще не интересуешь. Точка — до тех пор, пока хорошо выполняешь свою работу.

— Когда это в ваших интересах, — возразил Майло. Брусард ничего не ответил.

— Вы ведь человек со стороны, верно? — спросил Майло. — Но для человека со стороны вы подозрительно быстро взобрались по служебной лестнице.

— Упорная работа и настойчивость, — проговорил Брусард так, словно отвечал на подобные вопросы множество раз. — И удача. Ну, конечно, не обошлось без «да, масса» и поцелуев в задницу. — Он расстегнул воротник рубашки и ослабил узел галстука. Брусард старался вести себя, как самый обычный человек. Однако его выдавала безупречная осанка. — Работая патрульным, я вешал в своем шкафчике фотографии людей, которых боготворил. Фредерик Дуглас, Джордж Вашингтон Карвер, Ралф Банч. Однажды я распахнул дверцу и обнаружил, что мои фотографии разорваны в клочья, а стены украшены надписями вроде «Умри, Нигер!». Одну из фотографий я склеил при помощи прозрачной ленты, и если ты сейчас зайдешь в мой кабинет, то увидишь, что она висит над моим столом.

— Придется поверить вам на слово, — сказал Майло. — Не рассчитываю, что в ближайшее время меня пригласят в ваш кабинет. В отличие от достойного Крейга Боска. Вы разочаровали меня, Джон. Выбрать в качестве доверенного лица столь жалкого типа.

Брусард пожевал губами.

— У Крейга есть свои достоинства. Однако на сей раз он зашел слишком далеко.

— И каким было его идиотское задание? Напугать меня, чтобы я сосредоточился на расследовании дела Инголлс, заставить проявить рвение? На случай, если посланная Делавэру «Книга убийств» не окажет должного действия?

— Идиотское задание состояло в том, чтобы подтолкнуть тебя в нужном направлении. Я думал, тебя это заинтересует, но ничего не происходило. Все-таки двадцать лет.

— И тогда вы украли машину моего друга, распустили слухи о полицейском, заболевшем СПИДом, и ввели в игру Боска, который привел меня на почту, а оттуда к Ларнерам. Потом вы выследили доктора Делавэра и натравили на него Коури. Делавэр мог погибнуть прошлой ночью, сукин ты сын! — Майло едва не сорвался на крик.

— Однако не погиб, — спокойно ответил Брусард. — А я не склонен теоретизировать. Как я уже сказал, Крейг перестарался. Конец истории.

Майло выругался, потом замолчал, наклонился и провел ладонью по краю могилы Джейни. Плечи Брусарда напряглись, словно жест Майло был оскорбительным.