|
— Хорошо, сынок. Я — свинья. Противоборство взглядов вступило в решающую фазу — поединок должен был чем то закончиться. — Вы ничего не знаете, — сказал Лью. В его реплике не было никакой озлобленности. Он просто высказал свою версию истины, его глаза смотрели не мигая. — Ладно, Лью, пока хватит. — Надзиратель попытался увести подростка за собой; из за пояса пижамы вылезла складка бледно молочной кожи. — Пусть он договорит, — сказал Рэдмен. — Чего я не знаю? — Свою интерпретацию случившегося он сможет изложить директору, — произнесла Ловерхол прежде, чем успел ответить Лью. — Вас это не касается. Нет, это его очень даже касалось. Он почти непосредственно ощущал на себе взгляд Лью, отчаянный, затравленный, умолявший о защите и спасении. — Пусть он скажет, — повторил Рэдмен, властностью голоса отменяя распоряжение Ловерхол. Надзиратель немного ослабил свое объятие. — Лью, почему ты пытался убежать? — Потому, что он вернулся. — Кто вернулся? Имя, Лью! О ком ты говоришь? Несколько секунд Рэдмену казалось, что мальчик пробовал пересилить себя; затем встряхнул головой, разорвав незримую связь между ним и взрослым. Точно мысленно перенесся куда то и затерялся там, на него напало какое то оцепенение. — Не бойся, тебе ничего не будет. Лью нахмурился и принялся смотреть себе под ноги. — Я хочу вернуться в постель. Сейчас мне хочется спать, — тихо сказал он. — Тебе не сделают ничего плохого, Лью. Я обещаю. Это обещание не произвело немедленного эффекта, даже наоборот. Лью еще больше замкнулся в себе. Тем не менее, оно было обещанием, и Рэдмен надеялся, что позже Лью мог бы оценить его. Сейчас подросток выглядел изможденным усилиями, которые потратил на неудачное бегство, на попытку скрыться от погони и на битву взглядов. Его лицо побледнело. Он безропотно позволил надзирателю повернуть себя и повести за собой. Прежде чем исчезнуть за углом, он, казалось, внезапно передумал; попробовал высвободиться — не смог, но успел оглянуться на своего недавнего визави. — Хенесси, — сказал он, в последний раз обменявшись взглядом с Рэдменом. Произнесенное слово тоже было последним. Он пропал из виду раньше, чем смог что нибудь добавить. — Хенесси? — недоумевая, произнес Рэдмен. — Кто такой Хенесси? Ловерхол достала сигарету и закурила. У нее дрожали руки. Вчера он этого не заметил, но сейчас не удивился. Он еще не встречал такого блюстителя нравов, у которого не было бы своих личных проблем. — Мальчик врет, — сказала она. — Хенесси у нас нет. Короткая пауза. Рэдмен не торопил ее — любые расспросы сейчас были преждевременны. — Лью довольно умен, — продолжала она, поднеся сигарету к своим бесцветным губам. — Он всегда знает, где можно найти слабое место. — Мм? — Вы здесь новый человек, и он хочет создать у вас впечатление, будто у нас есть какая то тайна. — Значит, это не тайна? — Хенесси? — фыркнула она. — Господи, конечно, нет. Он сбежал от нас в начале мая... (Она против воли замешкалась). Между ним и Лью что то было. Мы так и не выяснили, что именно. Может быть, наркотики. Может быть, токсикомания или взаимная мастурбация — одному Богу известно. Она и в самом деле не испытывала удовольствия от этого разговора. Ее лицо выражало отвращение. — Как Хенесси удалось сбежать отсюда? — Мы до сих пор не знаем, — сказала она. — Однажды его просто не оказалось на утренней поверке. Были осмотрены все помещения и лазейки. Но он исчез. Бесследно исчез. — А может он вернуться? Снисходительная улыбка. — Боже! Конечно, нет. |
