|
Слова не имели смысла, но по крайней мере голос был мягким и человечным. Он мог больше не притворяться, что с ним все в порядке. Он упал, но через миг окружающий мир появился вновь, такой же надежный, как обычно. Его занесли в дом, уложили на неудобной софе, и на него глядело сверху вниз женское лицо, лицо Элеоноры Кукер. Она увидела, что он пришел в себя, и сказала: – Этот парень выживет. Голос у нее был жесткий, как терка. Она еще сильнее наклонилась вперед. – Видели эту тварь, верно? Дэвидсон кивнул. – Давай ка сначала успокоимся, – ему в руку сунули стакан, и Элеонора щедро наполнила его виски. – Пей, – велела она, – потом расскажешь нам, что ты там собирался. Комната была набита людьми, будто в гостиной у Кукер сгрудилось все население Велкама. Большой прием, но он заслужил его своим рассказом. Виски расслабило его, и он начал рассказывать, ничего не преуменьшая и не преувеличивая – слова лились сами по себе. В ответ Элеонора рассказала про случай с шерифом Паккардом и телом потрошителя машины. Паккард тоже был в комнате и выглядел не лучшим образом, поглотив огромное количество виски и болеутоляющих; его искалеченная рука была так обмотана бинтами, что больше напоминала шар. – И это не единственный дьявол, который побывал здесь, – сказал Паккард, когда с рассказами было покончено. – Это ты так говоришь, – в быстрых глазах Элеоноры отнюдь не было убежденности. – Так говорил мой папа, – сказал Паккард, уставившись на свою перевязанную руку. – И я уверен в этом, черт, я верю во все это! – Тогда нам лучше что нибудь предпринять на этот счет. – Например? – спросил кислого вида тип, устроившийся около камина. – Что можно сделать с такими тварями, которые пожирают автомобили? Элеонора выпрямилась и одарила оратора презрительной гримасой. – Может, наконец извлечем пользу из твоей мудрости, Лу, – сказала она. – Что, по твоему, мы должны делать? – Я думаю, надо залечь и дать им пройти. – Я – не страус, – сказала Элеонора, – но если ты захочешь зарыть голову в песок, Лу, я одолжу тебе лопату. Я даже вырою для тебя ямку. Общий смех. Смущенный скептик замолчал и начал разглядывать свои ногти. – Мы же не можем сидеть тут и позволять им бродить по улицам города, – сказал помощник шерифа, надувая пузыри из жвачки. – Они шли к горам, – сказал Дэвидсон. – Прочь от городка. – Как же сделать так, чтобы они не переменили своих проклятых планов? – спросила Элеонора. – Ну что? Нет ответа. Кое кто кивнул, кое кто помотал головой. – Джедедия, – сказала она, – ты выбран помощником шерифа. Что ты думаешь обо всем этом? Юноша с шерифским значком и со жвачкой слегка покраснел и пощипал свои усики. Он явно не знал, что делать. – Я ясно вижу, какая получается картина, – женщина отвернулась от него прежде, чем он придумал, что ответить. – Ясно как день. Вы все слишком наложили в штаны, чтобы выкурить их из своих нор, верно? По комнате вновь прокатился виноватый шепот, многие вновь затрясли головой. – Вы просто собираетесь сидеть тут, и пусть всех женщин пожрут. Хорошее слово: пожрут. Производит гораздо большее впечатление, чем просто: съедят. Элеонора остановилась для пущего эффекта. Потом мрачно сказала: – Или что похуже. Хуже, чем пожрут? Бедняги, что может быть хуже? – Да мы не дадим этим дьяволам прикоснуться к вам, – сказал Паккард, вставая со своего места с некоторым затруднением. Обращаясь к присутствующим, он слегка покачнулся. – Мы поймаем этих дерьмоедов и линчуем их. Этот призыв на битву не слишком воодушевил мужскую половину присутствующих: после своего приключения на Главной улице шериф явно терял доверие избирателей. |
