|
И мальчик знал, без сомнения, он знал. И не медля высказал свое подозрение. Когда после полуденных занятий в Мастерской они вернулись в камеру, Билли живо взял быка за рога. – С тобой сегодня что то не так? Клив принялся перестилать постель, боясь даже взглянуть на Билли. – Ничего особенного, – сказал он. – Чувствую себя не очень хорошо, вот и все. – Плохо спал ночью? – спросил мальчик. Клив чувствовал, как взгляд Билли обжигает его спину. – Нет, – ответил он, отмерив нужное время, чтобы ответ раздался не слишком быстро. – Я принял твои таблетки, как обычно. – Хорошо. Диалог прервался, и Клив закончил приводить в порядок постель молча. Но растянуть это занятия надолго ему не удалось. Когда, покончив с работой, он отвернулся от койки, Билли сидел за небольшим столом, держа в руках одну из книг, принадлежавших Кливу. Мальчик небрежно пролистывал том, какие либо признаки подозрительности исчезли. Однако Клив знал, что внешнему виду лучше не доверять. – Зачем ты все это читаешь? – спросил мальчик. – Время проходит, – ответил Клив, залезая на верхнюю койку и вытягиваясь там, что, естественно, уничтожило результаты его труда. – Нет. Я спрашиваю не зачем ты читаешь книги вообще. Я спрашиваю, зачем ты читаешь именно эти книги? Всякие глупости о грехе? Клив едва расслышал вопрос. Здесь, на койке, он слишком остро вспомнил впечатления нынешней ночи. Вспомнилось ему также, что тьма и сейчас наползает опять на край мира. При этой мысли ему показалось, будто содержимое желудка подступило к горлу. – Ты меня слышишь? – окликнул его мальчик. Клив пробормотал, что слышит. – Ну тогда зачем книги? О проклятии и прочем? – Кроме меня их в библиотеке никто не берет, – ответил Клив с трудом, потому что боялся проговориться, ибо другие, невысказанные слова были куда значительней. – Значит, ты в это не веришь? – Нет, – ответил он. – Нет, я не верю ни единому слову из этого. Мальчик некоторое время молчал. Хотя Клив и не смотрел на него, но слышал, как Билли переворачивает страницы. Затем раздался другой вопрос, произнесенный более спокойно. – Ты когда нибудь боялся? Вопрос вывел Билли из транса. Разговор перешел от чтения к чему то более подходящему. Почему Билли спрашивает про страх, если сам не боится? – А чего мне пугаться? – спросил Клив. Краем глаза он заметил, что мальчик слегка пожал плечами, перед тем как ответить. – Происходящего, – сказал он безразличным голосом. – Того, с чем ты не можешь совладать. – Да, – произнес Клив, не ведая, куда заведет этот обмен репликами. – Да, конечно. Иногда я боюсь. – И что ты тогда делаешь? – спросил Билли. – Ведь тут ничего не поделать, так ведь? – сказал Клив. Голос его звучал приглушенно, подобно голосу Билли. – Я перестал молиться в то утро, когда умер мой отец. Он услышал мягкий хлопок – Билли закрыл книгу, – и Клив удобнее наклонил голову, чтобы видеть мальчика. Билли не смог скрыть свое волнение полностью. Он боялся. Клив видел, что мальчик не желает, чтобы снова настала ночь, даже больше его самого. Мысль о совместном страхе ободрила Клива. Возможно, мальчик не полностью подчинен тени, возможно, удастся даже упросить мальчика указать выход из этого все накручивающегося кошмара. Он сел прямо, голова его была в нескольких дюймах от потолка камеры. Билли прервал свои размышления и взглянул наверх, лицо его представляло мертвенно бледный овал подрагивающих мышц. Пришло время говорить, Клив знал, что именно теперь, до того как свет на этажах выключат и камеры заполнятся тенями. Тогда не будет времени для объяснений. Мальчик затеряется в городе, недостижимый для убеждения. |
