|
– Если мы все же решимся взять его к себе, русские очень обидятся. Мы должны быть уверены, что дело стоит той бури, которую оно навлечет. Слишком все неустойчиво. – А когда оно устойчиво? – возразил Баллард. – Назовите мне время, когда перед нами не маячил бы какой нибудь кризис. – Он откинулся в кресле и попытался по лицу угадать мысли Криппса. Его стеклянный глаз казался более блестящим, чем настоящий. – Я уже сыт по горло этими играми, – пробурчал Баллард. Стеклянный глаз повернулся: – Из за русского? – Может быть. – Поверь мне, – сказал Криппс, – у меня есть веские основания быть осторожным с этим человеком. – Назовите одну. – Ничто не подтверждено. – А что у вас есть на него? – наседал Баллард. – Кое какие слухи, – ответил Криппс. – Почему меня не поставили в известность об этом? Криппс потряс головой. – Теперь это уже история, – сказал он. – Ты сделал хороший отчет. Ты должен понять, что если все происходит не так, как по твоему должно происходить, это вовсе не значит, что ты неправ. – Понимаю. – Нет, не понимаешь, – сказал Криппс. – Тебя это мучит, и я вовсе не хочу порицать тебя за это. – Так что же все таки происходит? Может, мне вообще забыть, что я с ним встречался? – Это было бы неплохо, – сказал Криппс. – С глаз долой – из сердца вон. * * * Впрочем, Криппс вовсе не надеялся, что Баллард последует этому предложению. На следующей неделе Баллард сделал несколько осторожных запросов по Мироненко и в результате понял, что его обычные осведомители получили предупреждение держать язык за зубами. Так или иначе, новые сведения по этому делу Баллард узнал из утренних газет, в сообщении о теле, найденном в доме возле станции на Кайзердамм. Читая статью, он еще не знал, как увязать это происшествие с Мироненко, но его заинтересовали некоторые подробности. Например, он подозревал, что упомянутый дом использовался время от времени секретными службами, далее в статье описывалось, как две неустановленные личности едва не были задержаны, когда выносили труп. Причем, предположительно, это было запланированное убийство. После полудня он направился к Криппсу в офис, надеясь выведать у него какое нибудь объяснение. Но секретарша сказала, что Криппса не было, и не будет – он уехал в Мюнхен по срочному делу. Баллард оставил ему записку с просьбой об аудиенции, когда тот вернется. Выйдя из офиса на холодную улицу, он заметил, что стал объектом пристального внимания узколицего мужчины с залысинами и смешным хохолком на лбу. Баллард знал, что это питомец Криппса, но не мог припомнить имени. – Саклинг, – напомнил тот. – Ну, конечно, – ответил Баллард. – Привет. – Нам неплохо бы поговорить, если у тебя есть пара минут, – сказал Саклинг. Его голос был таким же сдавленным, как и лицо. Балларду совершенно не хотелось слушать его сплетни. Он уже открыл рот, чтобы отказаться, но тот сказал: – Я думаю, ты в курсе, что случилось с Криппсом? Баллард отрицательно покачал головой. Саклинг, довольный обладатель ценных сведений, повторил: – Нам нужно поговорить. Они шли по Кантштрассе в сторону зоопарка. На улице было полно людей – обеденное время, – но Баллард почти не замечал их. То, что рассказывал ему Саклинг, требовало полного и абсолютного внимания. Все было очень просто. Криппс, по видимому, сам подготовил встречу с Мироненко, чтобы лично убедиться в его искренности. Дом в Шенеберге, который был для этого выбран, уже использовался несколько раз для аналогичных целей, и считался одним из надежнейших явочных мест. Но прошлым вечером обнаружилось, что это не так. |
