|
Шум приближался. Опасаясь за свою жизнь, он поднялся на ноги и попятился к стене. Рычание, крики и визги продолжались, каждую секунду он ожидал, что его настигнет либо пуля, либо какая нибудь из тварей. Но он добрался до стены живым и попробовал вскарабкаться на нее. Однако, координация покинула его. Ему ничего не оставалось, как идти вдоль стены до калитки. За его спиной продолжался карнавал масок, превращений и обманчивой внешности. Его ослабленное сознание обратилось на мгновение к Мироненко. Переживет ли он, или кто нибудь из его стаи, эту бойню? – Баллард, – сказал голос из тумана. Он не мог видеть говорящего, но узнал голос. Он слышал его в том бреду, когда голос пытался сказать ему ложь. Он почувствовал укол в шею, человек, подойдя сзади, вводил иглу. – Спи, – сказал голос, и с этими словами пришло забытье. * * * Поначалу он не мог вспомнить имени этого человека. Его мысли блуждали, как потерявшийся ребенок ищет родителей, хотя говорящий постоянно взывал к его вниманию, обращаясь к нему, как к старому другу. И вправду, было что то знакомое в его механическом глазу, который двигался значительно медленнее своего напарника. Наконец, вспомнилось и имя. – Вы Криппс, – сказал он. – Безусловно, я – Криппс, – ответил тот. – Что, память пошаливает? Не волнуйся. Я ввел тебе кой какие успокоительные, чтобы ты не свихнулся. Хотя, думаю, это излишне. Ты держался молодцом, Баллард, несмотря на явные провокации. Когда я думаю о провале Оделла… Он вздохнул. – Ты что нибудь помнишь из последней ночи? Сначала перед его мысленным взглядом было лишь слепое пятно; потом воспоминания стали всплывать, одно за другим. Огромные фигуры, движущиеся в тумане. – Парк, – сказал он наконец. – Я вытащил тебя оттуда. Одному Богу известно, сколько там погибло. – Еще один… русский?.. – Мироненко? – подсказал Криппс. – Я не в курсе. Я отстранен от должности, ты же знаешь. Рано или поздно, мы снова понадобимся Лондону. Особенно теперь, когда они знают, что у русских есть служба типа нашей. Мы, конечно, разведали об этом, а потом, после того, как ты встретился с Мироненко, заинтересовались им. Поэтому я устроил встречу. И когда я встретился с ним лицо к лицу, я уже знал. Что то было в его глазах. Какой то голод. – Я видел, как он переменился… – Да, зрелище не для слабонервных, верно? Раскрепощенная энергия. Вот поэтому мы разработали программу, чтобы обуздать эту энергию, чтобы заставить ее работать на нас. Но здесь трудности с контролем. Нужны годы подавляющей терапии, шаг за шагом истребляющей, желание к трансформации, так чтобы в результате получился человек со способностями зверя. Волк в овечьей шкуре. Мы думали, что справились с задачей, что если система убеждения не удерживает человека в подчинении, должен возникнуть болевой отклик. Но мы ошиблись. – Он встал и подошел к окну. – Теперь все придется начинать сначала. – Саклинг сказал, что вы ранены. – Нет. Просто понижен в должности. Меня снова вызывает в Лондон. – Но вы ведь не собираетесь? – Теперь собираюсь, после того, как нашел тебя. – Он оглянулся на Балларда. – Ты – мое алиби, Баллард. Ты живое доказательство того, что моя методика жизнеспособна. Ты носитель знания о своем состоянии, хотя терапия еще не завершена. Он снова повернулся к окну, дождь хлестал в стекло. Баллард почти физически ощущал его на голове, на спине: холодный, свежий дождь. В один счастливый миг ему показалось, что он льется вместе с ним, до самой земли, и воздух наполняется запахами, поднятыми ливнем с тротуаров. – Мироненко сказал, что… – Забудь Мироненко, – сказал Криппс. – Он мертв. Ты последний из прежней команды. |
