|
– Мироненко сказал, что… – Забудь Мироненко, – сказал Криппс. – Он мертв. Ты последний из прежней команды. И первый из новой. Внизу раздался звонок в дверь. Криппс посмотрел из окна на улицу. – Все в порядке, – сообщил он. – Делегация. Прибыли умолять нас вернуться в Лондон. Ты должен быть польщен. Он пошел открывать дверь. – Оставайся здесь. Не нужно, чтобы тебя видели сегодня. Ты утомлен. Пусть подождут, а? Пусть попотеют. Баллард слышал, как тот спускается по лестнице. В дверь снова звонили. Он встал и подошел к окну. Свет предвечернего неба казался Балларду таким же утомленным, как и он сам; несмотря на нависшее над ним проклятье, он и его город все еще оставались в гармонии. Внизу, на улице, из за машины появился человек и подошел к входной двери. Наблюдая под острым углом, Баллард все же узнал Саклинга. В прихожей послышались голоса, с появлением Саклинга обстановка, кажется, стала накаляться. Баллард подошел к двери и прислушался, но его отупевший от медикаментов мозг не воспринимал смысл разговора. Он молил Бога, чтобы Криппс сдержал свое слово и не выдал его. Он не хотел стать таким же монстром, как Мироненко. Какая же это свобода, если ты столь ужасен? Это просто другой вид тирании. Но в таком случае он не желает быть первым в новой ударной группе Криппса. Он не принадлежит никому, даже самому себе. Он безнадежно потерян. И разве не говорил Мироненко при их первой встрече, что человек, не чувствующий себя потерянным, – действительно потерян? Уж лучше существовать в сумеречном пространстве между одним состоянием и другим, находя компромиссы в сомнениях и двусмысленности, чем испытывать определенность каменной башни. Голоса внизу становились все более раздраженными. Баллард открыл дверь, чтобы лучше слышать. До него донесся голос Саклинга, язвительный, но и угрожающий. – Все кончено… – говорил он Криппсу. – …Ты что, по английски не понимаешь? Криппс хотел что то возразить, но Саклинг грубо оборвал: – Или ты пойдешь как джентльмен сам, или Гидеон и Шеппард тебя выволокут. Что ты выбираешь? – В чем дело? – возмутился Криппс. – Ты никто, Саклинг. Ты смешон. – До вчерашнего дня, – ответил тот. – Теперь кое что изменилось. Один раз повезет и собаке, не так ли? Ты должен знать это особенно хорошо. На твоем месте я бы надел плащ, на улице дождь. После минутной паузы Криппс сказал: – Хорошо. Я иду. – Послушный мальчик, – издевательски ласково сказал Саклинг. – Гидеон, пойди проверь наверху. – Я здесь один, – сказал Криппс. – Не сомневаюсь, – ответил Саклинг, и снова повернулся к Гидеону. – Пошевеливайся! Баллард слышал, как кто то сделал несколько шагов по коридору, и сразу затем резкие движения нескольких человек. Или Криппс совершил попытку к бегству, или набросился на Саклинга, – одно из двух. Саклинг что то выкрикнул, завязалась борьба. Затем, покрывая шарканье ног, прозвучал выстрел. Криппс вскрикнул, и послышался звук его падения. Затем снова голос Саклинга, тонкий от ярости. – Идиот! Криппс что то простонал, но Баллард не разобрал слов. Возможно, он просил добить его, потому что Саклинг ответил: – Нет. Ты отправишься в Лондон. Шеппард, останови кровотечение. Гидеон – наверх. Баллард отпрянул от перил, когда Гидеон начал подниматься по лестнице. Он плохо соображал и чувствовал слабость во всем теле. Из этой западни не было выхода. Они загонят его в угол и уничтожат. Ведь он зверь – бешенная собака в западне. Надо было убить Саклинга, когда была такая возможность. Но что бы это дало? В мире полно людей вроде Саклинга, выжидающих время, чтобы обнаружить свое истинное лицо; подлые, недалекие, скрытные людишки. |
