— Да, но мне не приходится на ней сидеть.

Ноа рассмеялся, и его смех прозвучал низко и громко в ее маленьком доме.

— Э-э-э… Могу я предложить тебе что-нибудь выпить?

— Конечно. Что у тебя есть?

А чего у нее не было? Сколько себя помнила, Хейзел всегда приравнивала количество имеющихся напитков к степени прохлады в доме. Если у кого-то имелся для этого отдельный холодильник — забудьте, в подвале этого дома все равно было холоднее. Когда она переехала в Дрим-Харбор, ее отец запасал, казалось, только молоко или апельсиновый сок. Не лучший выбор, чтобы предложить друзьям.

Хейзел перечислила несколько сортов пива, которые припасла для Логана, любимые вина — свои и Энни, а еще варианты чая и кофе, алкогольную газировку с различными вкусами и минеральную воду. Ноа уставился так, словно у нее выросла еще одна голова.

— Открываешь собственный бар, Хейз?

Ее щеки вспыхнули, но манера, с которой Ноа дразнил ее, почему-то не вызывала у нее дискомфорта.

— Люблю, когда у людей есть выбор.

— Возьму бутылочку местного пива, которое нравится Логану.

Хейзел кивнула и спустилась в подвал. А когда вернулась, то увидела, как Ноа рассматривает ракушки, которые она разложила на небольшом кухонном подоконнике над раковиной.

— Ты сохранила сокровища, — заметил он с загадочной улыбкой.

— А должна была их закопать?

Он вновь издал смешок и повернулся к ней с искрящимися глазами:

— Нет, с этого и начинаются все неприятности.

Ноа прислонился к столешнице, скрестив руки на груди, и внимание Хейзел привлекли татуировки на его коже.

— Почему именно русалка? — спросила она.

Ноа согнул руку, и русалка будто зашевелилась.

— Мне казалось, что она как раз подходит рыбаку. Сделал ее в тот день, когда ушел из дома, забрав «Джинджер».

— Выходит, все они для тебя что-то значат?

Он пожал плечами:

— Некоторые больше других. Они, пожалуй, вроде сувениров. Воспоминания из разных этапов моей жизни.

— Тебе всего двадцать пять. — Хейзел поморщилась от этой мысли, напомнившей ей, насколько неразумно ее влечение к нему. — Скоро не останется места.

— У меня еще много других частей тела, — сказал он, подмигнув, и у Хейзел вспыхнули щеки. Ей нужно проводить больше времени на улице. Может, если загорит немножко, то перестанет краснеть при каждом втором слове Ноа.

Но сейчас, теснясь с ним в своей крошечной кухне, она могла думать только о других частях его тела. Нужно было вернуть разговор в более безопасное русло.

— Почему ты всегда так на меня смотришь? — спросила она, вопреки всему взяв курс прямиком на скалы неловкого разговора.

— Как? — ухмыльнулся он. — Словно хочу расстегнуть все пуговицы на блузках, которые ты так любишь носить?

Хейзел судорожно сглотнула:

— Так вот что значит этот взгляд?

Ее голос прозвучал до неприличия пискляво.

Ноа кивнул.

— Ох, — прохрипела она. Хейзел подумала, что сгорит на месте, едва Ноа опустил взгляд на упомянутые пуговицы.

Когда он наконец-то снова посмотрел ей в глаза, она, похоже, окончательно лишилась рассудка, потому что следом выпалила то, что никогда не сказала бы в здравом уме:

— Может, нам стоит заняться сексом?

Ноа поперхнулся пивом:

— Что?

— О боже, о нет. Прости. Я просто подумала… наверное, неправильно все поняла… но я подумала, что, может, ты захочешь… Черт. Я все испортила.