Коза вздрогнула, ударила копытами и попятилась, гарцуя по безупречной лужайке Иди.

– Даже не думай, – прошипела Иди, когда коза развернулась и ее копытца застучали по извилистой дорожке из старинных каменных плит, отделявшей цветочные клумбы от овощных грядок. – Только посмей хоть посмотреть на мою листовую капусту, и я… – Она снова постучала по лейке, на этот раз сильнее. Коза высоко подпрыгнула на месте, как внезапно развернувшаяся пружина.

Иди погналась за ней и зажала между углом забора и сараем в глубине сада. Отбросив лейку, она схватила козу за загривок. Рядом с сараем в заборе была калитка, за которой начиналась тропинка, ведущая к подножию холма. Сперва Иди хотела открыть ее и вытолкать козу вон, чтобы та продолжала чинить хаос в другом месте. Господь свидетель, ее безответственный хозяин это заслужил. Но, подумав, Иди вытащила козу из угла, уворачиваясь от ее разъяренных копыт – та лягалась, блеяла и пыталась вырваться, – и потащила ее по дорожке к другой калитке, соединявшей сад с соседским.

– Эзра! – крикнула она, выпихнув козу в открытую калитку и заперев засов, пока та не успела забежать обратно. – Эзра Джонс, ты меня слышишь?! Выходи сейчас же, чертов идиот!

Сосед не ответил: может, его не было дома, а может, он просто ее игнорировал. Ни тот ни другой вариант нельзя было исключать.

– Если эта тварь еще раз заберется в мой сад, клянусь, я сделаю из нее барбекю! – крикнула Иди и зашагала обратно в мастерскую. Там она подошла к раковине, чтобы вымыть руки, взяла полотенце и, пыхтя от ярости, стала вытирать капли дождя с лица и волос.

Иди стала хозяйкой углового коттеджа двадцать лет назад, и тогда ей казалось, что это выгодная сделка. Конечно, она бы предпочла, чтобы у ее дома не было общей стены с соседним, но у коттеджа имеласьпристройка, в которой можно было оборудовать столь необходимую ей мастерскую… Да и какой художнице не понравится вид на старинный маяк, возвышающийся над пустынным холмом? Она и представить не могла, что ее соседом окажется человек, которого она возненавидит даже сильнее, чем бывшего мужа.

Но коза! Пожалуй, коза станет последней каплей. С тех пор как это маленькое плешивое чудовище поселилось у Эзры («Я спас ее, Иди! Хоть раз в жизни прояви каплю сочувствия!»), в ее саду оно проводило гораздо больше времени, чем в своем. Эзра не держал козу на привязи и не запирал в загоне, считая, что ограничивать ее естественные инстинкты – жестоко. Естественный инстинкт Иди подсказывал ей отлупить обоих бейсбольной битой. Она не исключала, что этим дело и кончится.

Вздохнув, она продолжила раскладывать гравюры по конвертам. Соцсети Иди освоила не сразу, но усилия оправдались сполна. Ее искусство обрело новых поклонников по всему миру, у нее не было отбоя от заказчиков. Уже двадцать лет маяк служил главным источником вдохновения для Иди, он присутствовал на всех ее работах. Последняя серия гравюр была самым амбициозным проектом: набор из четырех отпечатков, выполненных методом редукционной печати в пяти цветах. Каждая из четырех гравюр изображала башню Джеймса Макдональда в разное время года, запечатлевая едва заметные изменения света, тени и цвета. Задача была не из простых, но художница корпела над ней с удовольствием. Месяцы планирования и труда увенчались серией из девятнадцати наборов – и все были раскуплены вмиг. Сейчас Иди аккуратно упаковывала оттиски, которым предстояло путешествие в далекие страны – от Новой Зеландии до Мальты. Слава интернету, подумала Иди и потянулась за следующей открыткой.

Она вовремя заметила кровь на большом пальце и, чертыхнувшись, отдернула руку. Еще не хватало из за пятна крови потерять одну из драгоценных гравюр на нежной ручной работы непальской бумаге локта. Иди вернулась к раковине, промыла порез и, поморщившись, промокнула его бумажным полотенцем. Накануне у нее соскользнул нож, и у основания большого пальца остался небольшой, но глубокий порез.