– Великий арабский математик Аль-Хаваризми написал в IX веке об этом трактат… Саладин, судя по всему, был хорошо знаком с алгеброй, тогда как мы владеем ничтожно малыми знаниями в этой области…

– Какая все-таки ужасная вещь – недостаток знаний!.. Ну почему наш век не отмечен никаким прогрессом, которого нам полагалось добиться еще два-три столетия назад?..

– Знаешь, любовь моя, причина здесь в эпидемиях черной оспы, выкосившей поколения наших дедов, уничтожившей целые города, погубившей лучшие умы… Мы понемногу выходим из этого провала, и я чувствую, что в дальнейшем человек сумеет все объяснить с помощью науки…

– Тогда объясни мне тайну Саладина! – мгновенно отозвалась Зефирина.

– Я же не прорицатель, но… А что, если ты запишешь данное число как 345,1 вместо 3451:10, заменив запятой десятку и знак деления? Ты получишь упрощенную форму числа. То же можно проделать с 3, если согласиться с тем, что это именно знак умножения. Тогда после деления ты умножаешь число 345,1 и тем самым вводишь два капитальных новшества: упрощаешь и систематизируешь арифметику и алгебру…

– Ты имеешь в виду десятичные дроби? – воскликнула Зефирина.

– Которые подводят нас прямо к системе греческого метрона…

Зефирина надула капризно губы.

– По-моему, правильнее сказать «метрикос»… я бы это перевела как систему, пользующуюся метрическим измерением, иначе говоря, измерением в метрах…

– Ну, вот, прекрасная дама, вы и изобрели метрическую систему.

Фульвио обнял Зефирину. Собрав со стола все три пластинки, он сказал:

– Если сможешь решить эту задачу, получишь сокровище Саладина…

– Вовсе нет, – возразила Зефирина. – Даже если мы решим уравнение, у нас нет главного: места, где спрятано сокровище…

Фульвио еще раз внимательно перечитал текст. Несколько раз он переворачивал пластинку, глядя то на рисунок, то на надпись. Из губ его вдруг вырвалось:

– Смотри…

Увлекая Зефирину к окну, он указал на красноватую вершину вулкана.

– Рисунок с воткнутым в центре факелом похож на три жерла кратера. Что ты об этом думаешь?

– Но у Этны всего два жерла, – возразила Зефирина.

– Ну и что же, во времена Саладина у нее их могло быть три…

Зефирина скорчила мину.

– У тебя всегда на все есть ответ. В тексте сказано: «Через море, бурный океан…» И потом прямоугольники и треугольники не имеют ничего общего с вулканом.

– Пожалуй, верно, – согласился Фульвио. – Тут скорее можно предположить какие-то странные памятники…

– Вроде храмов… или пирамид… – тихо сказала Зефирина.

Повернувшись спиной к Этне, молодые люди вернулись на середину комнаты. Фульвио высек огонь и зажег свечи. Удостоверившись, что никто, кроме Зефирины, его не видит, он нажал на пружину потайного ящичка, встроенного в деревянную резную стойку буфета.

Зефирина подумала, что Фульвио хочет спрятать туда пластинки. Но князь достал из ящика крупный серебряный медальон и с большой аккуратностью вложил в него три пластинки. Вернувшись к Зефирине, он повесил ей на шею цепочку с медальоном и сказал шутливым тоном:

– Спрячь-ка это на своей пышной груди кормилицы, дорогая моя… никогда не снимай его, ни днем, ни ночью… Талисман Саладина принадлежит тебе по праву. В ожидании времени, когда удастся его расшифровать, бережно храни талисман для наших детей.

Лицо Фульвио улыбалось, но голос звучал серьезно.

Зефирина понимала, что приближается страшное событие.