Я как завороженная смотрела на него и не могла шевельнуться. Никто. Еще никто себя так не вел со мной. Так странно. Так чудесно и непривычно. Орнус Брист – первый человек, который вел себя так, словно я ему ровня. Ну или почти…

– Идите, – снова скупая улыбка, – отдохните. Потом вымоетесь. Ровно в шесть часов у вас назначено собеседование, и мне бы хотелось вас видеть одетой, причесанной и хотя бы не рыдающей.

Он опустил руку, кивнул, а потом повернулся и пошел прочь. А я… не удержалась.

– Мастер Брист!

Остановился, обернулся.

– Да, Ильсара?

– Вы… сноходец?

Он пожал плечами.

– Разумеется.

– А вас… не выпотрошили и не набили соломой?

– Что за чушь вы несете? – трагическим тоном поинтересовался он. – И вот это про нас рассказывают в вашей деревне или откуда вы там взялись?

Я сглотнула и кивнула. Ох, только бы не разозлить.

– Не переживайте, милая моя, вас никто потрошить не будет. – Он усмехнулся, блеснул глазами в полумраке и пошел прочь.

А я, от всего пережитого трясясь как лист, потянула на себя дверь нашей общей с Габриэль комнаты и шагнула вперед.

С ума сойти. Мне придется жить в одной комнате с аристократкой, Габриэль де Сарзи. Нет, все это просто невозможно.

* * *

Комната оказалась просторной, с камином. Окно было одно, и кровать рядом с ним ожидаемо заняла Габриэль. Она сосредоточенно копошилась в своем красивом кожаном чемоданчике и что-то бурчала под нос. Я молча подошла к свободной кровати и присела на краешек. Пачкать плотное тканое покрывало не хотелось. Габриэль молчала, не замечая меня и продолжая свое занятие. Я тоже не знала, что делать и как себя вести, надо было дождаться обещанной одежды, потом пойти искупаться и приготовиться к собеседованию. В голову лезли разные глупости. Должна ли я называть Габриэль госпожой? Должна ли я заговорить первой, нам ведь жить вместе? И этот мастер Брист, о чем он будет меня расспрашивать? Немного страшно… и любопытно одновременно. В животе как будто поселилась сотня бабочек-капустниц, и все они трепещут крылышками, щекочут… забавно так щекочут.

Я наблюдала, как юная де Сарзи разложила на покрывале содержимое деревянной шкатулки. Там было столько блестящих коробочек и склянок! А еще костяные гребни, резные, такие необычные, маленькие, заколки для волос и еще много интересных вещиц, о назначении которых догадаться невозможно.

Я рассматривала и саму Габриэль: хрупкая шатенка с глазами олененка, каждое ее движение было изящным и скупым одновременно. Я бы сказала – отточенным и выверенным годами строгого воспитания. И платье такого красивого коричневого оттенка. Даже Мила никогда не носила таких, откуда у дочки зажиточной крестьянки столько денег.

Неожиданно Габриэль отложила в сторону свои вещицы и посмотрела в упор на меня – тоскливо и испуганно. А у меня как будто гора с плеч свалилась: я думала, что останусь один на один с заносчивой аристократкой, а оказалась рядом с просто перепуганной и опечаленной девушкой, которая по душевному состоянию не так далеко ушла от меня.

– Что скажешь? – тихо спросила Габриэль де Сарзи.

Я пожала плечами. Не знаю, о чем говорить, что говорить.

– Как ты здесь оказалась? – снова вопрос.

И посмотрела на мои руки. Почему-то все на них глазели, как будто это было самым главным во мне.

– Я спасла сестру, – растерянно промямлила я, – и матушка узнала, что во мне частица духа Пробуждения. Поэтому меня заперли в амбаре и позвали сноходцев.

– Понятно, – Габриэль вздохнула, – ничего хорошего.