— Приготовиться! — вполголоса скомандовал я.

Когда вся группа проехала мост и до них оставалось не больше полусотни метров, я скомандовал: «Огонь!»

Ударил пищальный залп. Все затянуло пороховым дымом.

Не в силах усидеть в лесу, ничего не видя за клубами дыма, я выбежал из-за деревьев и чуть не завыл от досады. Двое всадников уходили в сторону — между лесом и рекой. А наши лошади — далеко в лесу, чтобы не заржали в ненужный момент.

Мост обрушился одним концом пролета, и из-за высокого берега выглядывал Федор со своими людьми, державшими пищали на изготовку.

— Макар, осмотреть противника!

Держа наготове пищали и сабли, ратники двинулись к лежащим людям и лошадям. Живых не осталось, только добили двух лошадей, чтобы не мучились.

Я внимательно осмотрел лица убитых. Князя среди них не было. Ушел, собака! Вот ведь — везет ему! И еще неизвестно, что он будет делать сейчас — к государю направится? Так нас он не видел — никого. По его представлениям, я еще должен быть в лесу, привязанным к березе.

— Уходим. И держите язык за зубами.

Кое-как мы перебрались на другой берег, вымочив одежду. Речка была хоть и неширокой, но глубиной около двух метров, да берега топкие.

Уже в темноте добрались до Охлопкова.

А утром в сопровождении десятка Федора я подъезжал к воротам Коломны. Федор сразу же повернул назад.

Я, как ни в чем не бывало, прошел в управу. На пути встретился Шклядин. Увидев меня, наместник удивился.

— А сказали, что на тебя разбойники напали! А ты жив!

Я выхватил нож и приставил его к горлу наместника.

— Кто сказал? От кого ты слышал? Не скажешь — распорю шею от уха до уха!

Испугался боярин, побледнел.

— Я уж и не припомню, кто.

— В Коломне никто о нападении на меня не знает. И ты мог услышать это от единственного человека — покровителя своего и родственничка князя Телепнева! Иуда!

Наместник стоял бледный, как полотно. Я вернул нож в ножны. С удовольствием бы убил го, да нельзя. Люди вокруг. А вины за наместником ока нет. Меня же и обвинят в убийстве. Не пощадит тогда государь, даже доводы мои о мерзости Шклядина слушать не станет — самого на плаху отправит.

Потому — пусть живет покуда. А я тем временем решил вызнать, кто в Москву от Шклядина доносы возит.

Чтобы никто из шклядинского окружения не прознал о моих намерениях, пустил слух, что в Москву собираюсь, а через неделю — выехал из Коломны. Только отъехал я недалеко, всего верст за десять.

Расположился вместе с тремя доверенными городскими дружинниками на окраине деревушки, мимо которой дорога на Москву проходила.

Я ждал, наблюдая за дорогой.

Мимо нас проезжали крестьянские повозки, купеческие обозы, шли пешие с котомками за плечами — все не то. Тот, кого мы ждали, должен быть конным, и непременно один. В таком деле важна скорость и секретность.

Ждать долго не пришлось — не более полдня.

На дороге показался всадник. По одежде и не поймешь, кто он — мастеровой, мелкий купчик? Одет добротно, но как-то уж безлико. Надо бы проверить.

— Ну-ка, ребятки, остановите его! Дружинники встали на дороге и перегородили ее своими конями.

— Эй, служивые, освобождайте дорогу! — закричал всадник.

Я подъехал сбоку.

— Кто такой, куда путь держишь?

Всадник посмотрел на меня и отвел взгляд. Но я успел увидеть, как в глазах его метнулся страх. Узнал, небось, меня.

— Ну-ка, хлопцы, обыщите его. Бумага при нем должна быть.

— Это по какому такому праву? — визгливо закричал неизвестный.

— Лазутчика ищем.