В два часа приехал доктор. Он выслушал меня особенно тщательно, расспросил о Кавказе, о папе. Потом принялся за Ирочку. Кроме нас, больных в лазарете не было. Зато из классов их потянулась на осмотр целая шеренга.

– Франц Иванович, голубчик, – молила совершенно здоровая на вид, высокая, полная старшеклассница.

– Что прикажете, m-lle Тальмина?

– Франц Иванович, голубчик, найдите вы у меня катар желудка, катар горла, катар…

– У-ух, сколько катаров сразу! Не много ли будет? Довольно и одного, пожалуй… – засмеялся добродушно доктор.

– Голубчик, физики не начинала… А изверг-физик в последний раз обещал вызвать и кол влепить… Миленький, спасите!

– А если в постель уложу? – шутил доктор.

– Лягу, голубчик… Даже лучше в постель, доказательство болезни налицо.

– А касторку пропишу?

– Брр! Ну, куда ни шло, и касторку выпью… Касторка лучше физики…

– А вдруг maman не поверит, температуру при себе прикажет смерить? Что тогда? а? обоим нахлобучка…

– Ничего, голубчик… температура поднимется, я градусник в чай опущу: живо 40 будет.

– Ах, вы, разбойницы, – рассмеялся доктор, – ну, да уж что с вами делать… Только смотрите, чтоб в последний раз эта болезнь физики с вами приключилась, а то головой выдам кому следует: скажу, что вы вместо своей температуры чайную измеряете!

– Не скажете! – бойко отпарировала девочка, – вы добрый!

Действительно, он был добрый.

Через минуту его громкий голос взывал по адресу Матеньки:

– Сестрица сердобольная, m-lle Тальминой потогонного приготовьте, да в постель.

– Случай удивительный! – обратился он серьезно к стоявшей подле фельдшерице, смотревшей на него с подобострастным вниманием.

Тальмина, охая и кряхтя, как настоящая больная, ложилась в постель, а остальные давились со смеху.

И почти каждый день ту или другую девочку спасал таким образом добрый доктор.

Ирочке и мне было предписано остаться в лазарете на неопределенное время. Но я нимало не огорчилась этому. Здесь было много уютнее, нежели в классе, да к тому же я могла отдохнуть некоторое время от нападок моих несправедливых одноклассниц.

По ночам я прокрадывалась в палату Ирочки, и мы болтали с ней до утра.

Об истории с пропавшей книжкой я не могла умолчать перед нею. Она внимательно выслушала меня и, нахмурив свои тонкие брови, проговорила сквозь зубы:

– Фу, какая гадость! – и потом, помолчав, добавила: – Я так и думала, что с вами было что-нибудь из ряда вон выходящее. Вас, как мертвую, принесли в лазарет. M-lle Арно чуть с ума не сошла от испуга. Какие гадкие, испорченные девчонки! Знаете, Нина, если они посмеют еще раз обидеть вас, вы придите ко мне и расскажите… Я уж сумею заступиться за вас…

«Заступиться? о, нет, милая Ирочка, – подумала я, – заступиться вам за меня не придется. Я сумею постоять за себя сама».

Я рассказала Ирочке всю мою богатую событиями жизнь, и она внимательно и жадно слушала меня, точно это была не история маленькой девочки, а чудесная, волшебная сказка.