|
.." Павел еще хотел что-то сказать и не находил слов. Над взморьем, где виднелась шкуна, уже начинался рассвет. - Я провожу ваше высочество до палаццо, - сказал, искательно и как-то низменно-мещански изгибаясь, собеседник, - дозволите ли? Павел чуть взглянул на мишурно-балаганный, ставший жалким в лучах рассвета, бархатный с блестками наряд мага и, сняв маску, не говоря более ни слова, угрюмо и величаво, пошел назад по опустелой набережной. "Бедная, плачущая Пенелопа! Бедная красавица Ирен! - мыслил он. - Не разъяснили ей мучительной загадки министры, рыцари и послы; пошлем ей миртовую ветвь итальянского скомороха и вызывателя духов" 36 Прошло еще пятнадцать лет... 1796 год приближался к концу. Были первые месяцы царствования императора Павла. В Петербурге радостно толковали об освобождении из крепости знаменитого Новикова и о возврате из Сибири Радищева. Император с августейшею супругой и некоторыми лицами свиты посетил собор Петропавловской крепости. Полицеймейстер Архаров предложил государю взглянуть на главное здание Алексеевского равелина, где в то время кончались неотложные исправления. Один из казематов привлек особое внимание высоких посетителей. - Здесь содержался кто-нибудь из итальянцев? - спросил государь коменданта. - Никак нет-с, ваше величество, раскольники. - Но как же, смотрите, - указал государь на окно, - вот надпись на стекле алмазом - o Dio mio! [О, бог мой! (ит.)] Архаров и комендант озабоченно склонились к оконной раме. Комендант, впрочем, был новый, не успел еще ознакомится с преданиями о прошлом крепости. - Любопытно было бы узнать, - произнесла государыня Мария Федоровна. - Почерк женский. Бедная! Кто бы это был? - Не Тараканова ли? - сказала бывшая здесь Нелидова. - Помните ли, ваше величество, несчастье с моряком Концовым и ту девушку из Малороссии? - Тараканова в то время утонула, - сказал кто-то, - ее здесь залило наводнением. Все на это замечание промолчали. Одна императрица Мария Федоровна, взглянув на Нелидову и указав ей в окно на одиноко разросшуюся среди глухого сада равелина белую березу, шепнула: - Вот ее могила! Помните? Но где записки о ней? Государь, очевидно, слышал это замечание. Садясь в коляску, он сказал Архарову: - Надо, во что бы то ни стало, это разузнать, здесь совершено прискорбное дело... Были смутные времена: покушение Мировича, бунт Пугачева, потом эта... эта... несчастная... Я видел слезы матушки... она до своей кончины не могла себе простить, что допустила допрашивать арестованную в свое отсутствие из Петербурга. Полиция начала розыски. Где-то в богадельне нашли престарелого слепого инвалида Антипыча, двадцать лет назад служившего сторожем в крепости. |
