|
Но — нельзя. Неизвестно, кому чертов Скегги успел рассказать о том, что видел. — Окончание тоже будет неплохим, — заверил Скегги. — Думаю, неверную жену конунг просто размечет конями, а вот для изменника он наверняка придумает что-то особенное. Ну как, стоит моя сага десяти марок серебром? Славка задумался. Эта сволочь следила за ним. Но все, что он мог видеть, это то, как Славка вошел в покои Рогнеды. И как он их покинул. — Жаль Рогнеду, — притворно вздохнул Скегги. — Эта женщина — настоящий огонь. Такой женщине трудно без мужской ласки… Но конунг вряд ли станет ее жалеть. — Что бы ты ни болтал, нурман, кто тебе поверит? — спокойно произнес Славка. Точно. Вряд ли у Скегги найдутся свидетели. Слово Славки — против слова нурмана. Нурмана, которого Славка изобидел у всех на глазах. В таких случаях и у варягов, и у нурманов всё решает хольмганг. В том, что он сильнее викинга на любом оружии, Славка не сомневался. — Думаешь, у меня нет видаков? — Скегги ухмыльнулся еще гнуснее. — Ошибаешься, варяг. Они — есть. Если я пойду к Лунду, он не оставит без внимания мои слова. Наказать тебя или Рогнеду — не в его власти. Зато он может взять кое-кого из трэллек жены конунга и поговорить с ними. Как думаешь, варяг, долго ли ему придется их уговаривать сказать правду? Да, об этом Славка не подумал. Скегги, да пожрут псы его печень, наверняка видел девку, которая приходила за Славкой. И неизвестно, кто еще из челяди княгини знает о прошлой ночи. Владимир, может, и не поверил бы, но Лунд Рогнеду ненавидит. Если он спросит, то получит именно тот ответ, который хочет получить. Викинги умеют развязывать языки матерым воям. Не то что теремным девкам. Надо решать быстро. На них уже обратили внимание. Двое нурманов из собственного хирда Лунда. Судя по рожам, им было очень даже интересно, о чем может говорить публично обиженный Славкой Скегги со своим обидчиком. Мысль пришла мгновенно. И, как показалось Славке, мысль удачная. — Серебра хочешь? — громко, так, чтобы его услышали многие, произнес Славка. — Хочу, — подтвердил Скегги. — Значит, если я дам тебе серебро, то ничего худого обо мне ты более не скажешь? — Не скажу, — охотно согласился Скегги. Хотя Славка ничуть не сомневался, что десять марок — только начало. Такому ублюдку только слабость покажи: не успокоится, пока не оберет дочиста. — Что ж, — так же громко сказал Славка. — Ты, Скегги, назвал меня прихвостнем Роговолта. Обиды в этом я не вижу. Роговолт был славным князем, и служить ему было бы не зазорно. Но мало ли что еще сболтнет твой поганый язык? Скегги ощерился. Понял, что дело пошло не совсем так, как он рассчитывал. — Может, и впрямь дать тебе серебро? — продолжал Славка. — А то мало ли что ты наболтаешь? А, Скегги? Скажешь, что я замышлял убить наместника? Или обесчестить княгиню? Ты ведь не станешь молчать, верно, Скегги? — Не стану! — злобно прошипел Скегги. — Даже и не надейся! Всем расскажу о твоих изменах! — Я в этом и не сомневался, — спокойно сказал Славка. Вокруг них уже собралась небольшая толпа. Дружинники, теремная чать, любопытствующий купчик, привезший в Детинец фураж для лошадей… — Не хотелось бы мне ссориться с наместником Лундом из-за такого, как ты… — будто колеблясь, произнес Славка. |
